Кризис в красной зоне. Самая смертоносная вспышка Эболы и эпидемии будущего - [23]

Хумарр Хан руководил Программой Ласса в Кенемской больнице уже десять лет. Его предшественником был Аниру Контех. В 2004 г. в отделении Ласса у беременной женщины с геморрагической лихорадкой Ласса случился выкидыш, сопровождавшийся кровотечением. Затем у нее последовало профузное кровотечение из родовых путей, и она впала в шоковое состояние от потери крови. В отделении не было запаса консервированной крови, и доктор Контех не мог сделать переливание. Он решил хотя бы сделать внутривенное вливание физиологического раствора — стерильного раствора соли в дистиллированной воде, чтобы стабилизировать состояние. Капельницу он подключил к вене на ноге. Закончив вливание, он вынул иглу из вены и автоматически стал надевать на нее колпачок, чтобы обезопасить ее[18]. Колпачок прошел мимо иголки, и острие прорвало оба слоя тонкой резины перчатки и поцарапало ему кожу на пальце. Доктор Контех вряд ли заметил этот укол. Через десять дней он умер от лихорадки Ласса в своем собственном отделении, где за ним ухаживали Тетушка Мбалу Фонни и медицинские сестры, плакавшие под медицинскими масками.

После этого врач из Америки Дэниел Баух занялся поисками нового руководителя для кенемской Программы Ласса. Дэн Баух, профессор Школы здравоохранения и тропической медицины Университета Тулейна в Новом Орлеане, курировал Программу Ласса от США и был близким другом доктора Контеха. Прилетев в столицу Сьерра-Леоне Фритаун, он приступил к собеседованиям с местными врачами, чтобы отыскать того, кто пожелает заменить доктора Контеха. «Если выпадет случай обсуждать с врачами в Сьерра-Леоне работу, которую они хотели бы получить, — сказал мне недавно Дэн Баух, — приготовьтесь к тому, что вряд ли хоть кто-нибудь пожелает заведовать отделением лихорадки Ласса в Кенеме». Кенема — это глухой городишко в районе алмазных копей, казенное жалование нищенское, а отделение Лассы, как уже все знали, оказалось смертельной ловушкой для его руководителя.

Потратив несколько недель на бесплодные поиски, Баух повстречался с Хумарром Ханом. Хану тогда было 29 лет, и он только что закончил ординатуру в Медицинском колледже Университета Сьерра-Леоне. Баух пригласил его выпить пива во фритаунском отеле и после непродолжительной беседы предложил новому знакомому эту работу.

Хан не сразу принял предложение. Баух повысил ставку: он развернул перед Ханом перспективу возможного будущего. Лихорадка Ласса, несомненно, представляет собой серьезную проблему, и Хан, приняв эту должность, поможет сохранить немало жизней. Он будет изучать вирус Ласса в содружестве с лучшими американскими специалистами. Он будет выступать на международных конференциях. Он вполне может стать соавтором статей в ведущих научных журналах. «Но казенное жалование ужасно», — добавил Баух.

Хан попросил день-другой на размышление. На самом деле он должен был встретиться с отцом. Для принятия важного решения требовался отцовский совет. Его родители, Ибрагим и Амината Хан, жили в приморском городке на противоположной от Фритауна стороне залива. Мистер Хан, которому уже сравнялся 91 год, пользовался общенациональной известностью как деятель образования и был поборником строгой дисциплины. Хумарр был самым младшим из десяти сыновей и дочерей этой супружеской четы.

Братья и сестры относились к нему как к малышу, способному, но безответственному, и до сих пор называли его детским прозвищем. Он переправился через залив на ржавом пароме и поехал на такси по проселочной дороге туда, где в густой тени прятались домики из бетонных блоков. В море, у самого берега, рыбаки в длинных деревянных лодках забрасывали сети; дым кухонных очагов расползался окрест, смешиваясь с резким соленым запахом Атлантического океана.

Он сел с родителями на веранде и на фула, их родном языке, рассказал о предложении работы, полученном от Дэна Бауха.

Мистер Хан буквально вышел из себя:

— Работать с вирусом Ласса очень опасно! — воскликнул он на фула. — Ты же знаешь, что случилось с доктором Контехом.

Конечно, Хумарр знал: об этом писали все фритаунские газеты.

— Не беспокойтесь, сэр. Я знаю, что нужно делать, чтобы не подвергаться опасности.

— Ты не умеешь думать о безопасности! — горячился мистер Хан.

Миссис Хан была полностью согласна с ним. Она не желала, чтобы ее сын связывался с вирусом Ласса.

— Не смей! — добавил мистер Хан.

— Но я хочу заниматься именно этим, — настаивал Хумарр.

По мнению родителей, в этом и состояла главная беда Хумарра: он делал то, что хотел. Когда он учился в медицинском колледже, родители решили, что он совсем съехал с катушек. Он пил пиво, курил сигареты, засиживался допоздна с друзьями, болтался по барам и ночным клубам и заводил подружек. «Ты идешь прямой дорогой в ад! Прямо в ад!» — предупреждал его мистер Хан. А сейчас он уговаривал сына выкинуть из головы мысли о лихорадке Ласса и ехать в Америку:

— Молодежь переезжает в Штаты и зарабатывает большие деньги. (Сахид, старший брат Хумарра, IT-специалист, жил в Филадельфии.) Сахид поможет тебе устроиться в Филадельфии.

— Я не хочу жить в Филадельфии. И не смогу работать в офисе. Только врачом.