Кризис в красной зоне. Самая смертоносная вспышка Эболы и эпидемии будущего - [116]

Через две недели после смерти Хумарра Хана, когда стало ясно, что ZMapp спас жизни Кента Брэнтли и Нэнси Райтбол, The New York Times опубликовала статью о том, что Хана сознательно лишили возможности воспользоваться ZMapp: «Медицинская группа „Врачей без границ“ и Всемирной организации здравоохранения всю ночь ломала голову, как поступить, и в конце концов решила не пытаться применить препарат». В статье сообщалось также, что Хану не был даже предложен выбор — воспользоваться новым лекарством или нет. Когда статья вышла в свет, Роберт Гарри, Эрика Сафир, Лина Мозес и Пардис Сабети были крайне изумлены тем, что Хану просто не дали ZMapp. Они-то считали, что Хан получил лекарство, но оно не помогло ему.

Пардис Сабети, узнав, как было дело, пришла в ярость. Она не говорила публично о своих чувствах, но коллеги по Институту Броуда слышали, как она страшно ругалась в полный голос, проходя мимо комнат, примыкавших к оперативному штабу Эболы. Хумарр Хан был участником ее группы и ее хорошим другом, а ему отказали в лекарстве, способном спасти его жизнь.

В статье The New York Times ссылались на Дэна Бауха, который говорил, что он категорически не согласен с решением «Врачей без границ», и утверждал, что тем необходимо было узнать мнение самого Хана. «Думаю, что доктор Хан был бы идеальным пациентом, полностью понимающим все сложности этой „серой территории“», — сказал он. Он сказал также, что вопрос был очень сложным и что он уважает решение врачей, находившихся на месте событий. Никто из ученых, врачей, официальных представителей и менеджеров лагеря не знал, что Хан был полностью осведомлен об экспериментальных лекарствах и вакцинах против Эболы, знал все их свойства и считал ZMapp наиболее подходящим средством для лечения этой болезни. В статье об этом сообщалось в первый раз.

Руководители кайлахунского лагеря отказались от публичного обсуждения причин своего решения не предлагать лекарство Хану. От трех разных медиков «Врачей без границ» я узнал, что люди, работавшие в Кайлахуне, были глубоко потрясены и отказывались даже частным образом обсуждать этот печальный опыт с другими сотрудниками «Врачей без границ». В конце концов Аня Вольц, бывшая директором по клинической работе Центра по лечению Эболы в Кайлахуне, согласилась поговорить со мною; я связался с нею по телефону, когда она находилась в Брюссельском центре «Врачей без границ».

«Для меня это было очень трудно, — сказала она. — Нас пугало прежде всего то, что никто не мог знать, каков будет результат, если мы используем этот препарат для доктора Хана. ZMapp не испытывался на людях, и это значило, что доктор Хан окажется для нас чем-то вроде морской свинки». Она говорила с Гэри Кобингером, спрашивала, что он думает об этом препарате. Но он, как изобретатель лекарства, не имел права рекомендовать Ане Вольц дать его Хану. Гэри сказал: «Это только тебе решать. Тебе виднее, что лучше для тебя и твоей группы». Кобингер предложил освободить ее от моральной ответственности за решение. «Если хочешь, мы за тебя решим, что делать», — сказал Кобингер ей по телефону, имея в виду, что мнение международного консилиума специалистов вполне может иметь силу рекомендации. Вольц ответила на это, что ей хватит сил принять на себя моральную ответственность.

Ей то и дело звонил отец, пытавшийся подбодрить ее. Она сказала ему: «Папа люди умирают, и мы ничего не можем с этим поделать». Просто невозможно объяснить постороннему человеку, что значит работать в Центре по лечению Эболы, когда собственно лечения никакого нет, когда дети и подростки умирают вдали от родных и близких. Она обязана была учитывать опасность насильственных действий в случае смерти Хана; неподалеку от лагеря уже случались волнения, а в ее руках были жизни всех пациентов и медиков. Она когда-то бросила курить, но теперь снова закуривала сигарету за сигаретой. Между тем она опять и опять слышала обещания, что медицинский самолет «SOS» очень скоро доставит Хана в Швейцарию, где ему можно будет дать ZMapp, не подвергая опасности всех находящихся в лагере. В конце концов оказалось, что обещания были пустыми, и компания «SOS» отказалась принять Хана на борт. Вскоре после того, как Хан умер в лагере, Вольц узнала о том, что двоих американцев, несомненно, удалось спасти тем самым курсом ZMapp, который она и ее коллеги решили не предлагать Хану. «Чувствовала ли я, что мы ошиблись? Теперь, зная, что ZMapp действует, наверно, следует признать то решение ошибочным. Но, исходя из тех фактов, которыми мы располагали тогда, это решение было лучшим, и я по-прежнему так считаю. Это было так эмоционально, так трудно! У меня в памяти много такого, что я была бы рада забыть». Ее голос задрожал, сорвался, и она расплакалась.

Весь конец лета 2014 г. Пардис Сабети и ее группа продолжали расшифровывать геномы вируса Эбола и по мере поступления результатов помещали их на сайте Национального центра биотехнологической информации (National Center for Biotechnology Information), чтобы ученые всего мира могли сразу же увидеть эти данные. В конце августа группа Сабети опубликовала в журнале