Кривой домишко - [26]

— Прошу вас, миссис Филип, — он предостерегающе погрозил ей пальцем, — никаких нелепых предположений! Речь идет лишь о том, где именно хранил завещание ваш свекор.

— Но ведь он послал его вам… после того, как подписал его… в этом нет никакого сомнения. Он сам говорил нам об этом.

— Полицейские, наверное, уже просмотрели личные бумаги мистера Леонидиса, — сказал мистер Гейтскил. — Я поговорю со старшим инспектором Тавенером.

Он вышел из комнаты.

— Дорогая! — воскликнула Магда. — Эта особа наверняка уничтожила завещание. Уверена, что я права.

— Чепуха, мама, она не сделала бы такой глупости.

— Это было бы вовсе не глупо. Если нет завещания, она получает все!

— Шш-ш… вот возвращается Гейтскил.

В комнату вновь вошел Гейтскил. Вместе с ним пришел старший инспектор Тавенер, а следом за ними Филип.

— Из слов мистера Леонидиса я понял, — сказал Гейтскил, — что он передал завещание на хранение в банк.

Тавенер покачал головой.

— Я уже справлялся в банке. У них нет никаких частных документов мистера Леонидиса, кроме некоторых облигаций, переданных им на хранение.

— Может быть, Роджер что-нибудь знает… или тетя Эдит… — в раздумье произнес Филип. — София, будь добра, попроси их прийти сюда.

Однако присоединившийся к ним Роджер Леонидис ничем не смог помочь.

— Это какая-то бессмыслица… абсурд, — заявил он. — Отец подписал завещание и совершенно определенно сказал, что на следующий день отправит его мистеру Гейтскилу.

— Если мне не изменяет память, — проговорил мистер Гейтскил, откинувшись на спинку кресла и полузакрыв глаза, — 24 ноября прошлого года я представил мистеру Леонидису черновик завещания, составленного в соответствии с его распоряжениями. Он одобрил текст, вернул мне, и через положенный срок я направил ему завещание на подпись. Через неделю я позволил себе напомнить ему, что все еще не получил должным образом подписанного и освидетельствованного завещания, и спросил его, не желает ли он внести какие-нибудь изменения. Он ответил, что полностью удовлетворен текстом, и добавил, что, подписав, направит завещание на хранение в свой банк.

— Все правильно, — взволнованно подтвердил Роджер. — Примерно в конце ноября прошлого года… ты помнишь, Филип?.. отец собрал нас всех однажды вечером и прочитал нам завещание.

Тавенер повернулся к Филипу Леонидису.

— Вы тоже помните этот эпизод, мистер Леонидис?

— Да, помню, — подтвердил Филип.

— Как это напоминает пьесу «Наследство Войси»! — сказала Магда, вздохнув в предвкушении удовольствия. — Мне всегда казалось, что в любом завещании есть нечто драматическое.

— А вы, мисс София?

— И я тоже, — сказала София, — прекрасно помню это.

— А что именно предусматривалось в завещании?

Мистер Гейтскил собрался было ответить на этот вопрос с присущей ему скрупулезностью, но Роджер Леонидис опередил его.

— Завещание было составлено чрезвычайно просто. Электра и Джойс умерли, и выделенные им доли возвратились к отцу. Сын Джойса, Уильям, был убит в сражении в Бирме, и оставшиеся после него деньги перешли к его отцу. Из родственников остались только мы с Филипом да дети. Отец нам все это объяснил. Он предназначил пятьдесят тысяч фунтов, свободных от налога, тете Эдит, сто тысяч фунтов, свободных от налога, Бренде, этот дом — Бренде или же, если она предпочтет, подходящий дом в Лондоне, который должен быть куплен для нее. Остальные деньги были разделены на три части: одна предназначалась мне, другая — Филипу, а третью предусматривалось поделить между Софией, Юстасом и Джозефиной, причем долей последних двоих детей предполагалось распоряжаться по доверенности до их совершеннолетия. Кажется, я все правильно изложил, мистер Гейтскил?

— Именно таковы были… в приблизительном изложении… положения документа, который был мною составлен, — согласился мистер Гейтскил, раздосадованный тем, что ему не позволили самому изложить суть дела.

— Отец прочитал нам завещание, — сказал Роджер, — и спросил, нет ли у нас каких замечаний. Разумеется, никаких замечаний не было.

— Бренда высказала замечание, — напомнила мисс де Хэвиленд.

— Да, да, — с живостью вмешалась Магда. — Она сказала, что ей невыносимо слышать разговоры ее дорогого старенького Аристида о смерти. От этого у нее, по ее словам, «мурашки начинают бегать по телу». И сказала еще, что после его смерти не хочет иметь никаких этих ужасных денег!

— Этим протестом, — сказала мисс де Хэвиленд, — она просто соблюдала приличия, как это принято у простолюдинов.

Замечание было жестоким и обидным. И я вдруг понял, какую глубокую неприязнь испытывала Эдит де Хэвиленд к Бренде.

— Это было весьма справедливое и разумное распределение его состояния, — заметил мистер Гейтскил.

— А что было после того, как он огласил текст завещания? — спросил инспектор Тавенер.

— После прочтения он его подписал, — ответил Роджер.

Тавенер наклонился вперед.

— Как именно и когда он его подписал?

Роджер оглянулся на жену, призывая ее на помощь. Клеменси, подчинившись его взгляду, заговорила. Остальные члены семьи, казалось, были довольны тем, что заговорила она.

— Вы хотели бы в точности знать все, что происходило дальше?

— Если вы не возражаете, миссис Роджер…