Криворожское знамя - [148]
С начала февраля Брозовский вдруг заметил, что многие знакомые снова стали здороваться с ним.
Радиоприемничек у него был не ахти какой, но самые важные сообщения Брозовский слушал и днем и ночью. Он слышал, как Геринг с пафосом крикнул в микрофон: «…и возвести там, что ты видел нас лежащими здесь, как то повелел закон!»
Не один Отто слышал эти слова. Их слышали миллионы, слышал и противник. Миллионы узнали о том, что в мороз и пургу, под разрывы советских снарядов, под грохот советских танков, между Волгой и Доном погибли сотни тысяч немецких солдат.
Врач из больницы тоже услышал. Встретив Брозовского на улице, он поздоровался с ним.
— Что вы об этом думаете? — Глаза его холодно поблескивали за тонкими стеклами.
— Зима… — осторожно ответил Брозовский.
— Думаете, зима?..
Фронт продвигался на запад. Бои шли под Ростовом и Харьковом. В газетах опять замелькали названия городов, известных еще по первому году войны: Вязьма, Орел, Курск…
Возник новый термин «тотальная мобилизация». Снова пошли собрания, демонстрации, радиотрескотня. «Воле фюрера мы все послушны!» — пыжился Геббельс.
Брозовского вызвали на биржу труда. К его удивлению, чиновники были приветливы; ему сообщили, что он годен к трудовой повинности и направляется на Вицтумскую шахту сортировщиком. Бартель поставил его на место арестованного Шунке.
На вагонетках появились лозунги:
«Долой Гитлера!»
«Кончайте войну!»
Брозовского вызвали на допрос. Допросили Вольфрума. Допросили Боде. Допросили Бинерта.
Да, да, Бинерта! По настоянию Бартеля. Нельзя доверять человеку, чья жена в такое тяжелое время хапнула деньги из кассы национал-социалистского движения. Допросы оказались безрезультатными. Во время них по штольням продолжали катиться вагонетки с новыми лозунгами. На несколько дней остановилась рудооткатка. Арестовали нескольких «восточных» рабочих. «Арестовали» — не то слово: несколько безжизненных тел были перенесены земляками, под присмотром полицейских, на машины, ожидавшие у ворот шахты. Рабочих заподозрили в том, что это они сломали рудооткатку, засунув в канатный шкив ломик, похищенный в инструменталке.
Минна не знала, что и думать; такого она не припоминала: Линда Бинерт поздоровалась с ней на улице.
Линда была на восьмом месяце беременности. Ее сопровождала, верней тащила, Альма Вендт.
Берлин, Эссен, Кельн и другие города подверглись жестоким бомбардировкам. В Гербштедте была объявлена первая воздушная тревога. Ортсгруппенлейтер Гюнермарк вместе с Фейгелем стоял на холме за городом и наблюдал в бинокль летящие на юг эскадрильи бомбардировщиков.
— Нам бы истребителей побольше, — сказал он. — Я бы дал им жару…
Фейгель благоразумно согласился с ним.
Брозовский под вой сирены, при затемненных окнах, фальцевал на кухне листовки. Одну из таких листовок Меллендорф сорвал с дверей собственного дома. Далось ему это нелегко: пришлось взгромоздиться на стул и, балансируя, одной рукой держаться за стену.
Бомбоубежище было набито битком. Люди ворчали, огрызались, но пришлось потесниться: Линда Бинерт родила здоровенького мальчика. Альма, ее свекровь, в темноте побежала разыскивать акушерку. На улице ее остановил дежурный ПВО и за неповиновение применил силу. Еще до того, как после окончания тревоги подоспела помощь, какая-то решительная женщина перерезала пуповину маленькими ножницами и сделала все необходимое.
Ольга Бинерт заголосила, как деревенская старуха, когда почтальон принес извещение и положил его на подоконник. Заходить в дом он не стал. Много подобных извещений разносил он последнее время и — всякий раз выслушивать крик и плач был не в силах.
— Ребенок даже не увидит своего отца! — причитала Ольга. — Никогда не увидит!
Сорвав со стены портрет фюрера, подаренный ей гаулейтершей Женского союза за выдающиеся заслуги, она тут же, на глазах испуганного мужа, растоптала его.
Альма Вендт не пережила гибели сына. Убитая горем, измученная, преждевременно состарившаяся, она тихо сошла в могилу. Пастор сказал, что она последовала за своим сыном, чье тело погребено в чужой земле и чью могилу никто не найдет.
Хоронить Альму помешала воздушная тревога. Люди успели лишь опустить гроб и убежать. Только старый пастор остался и оказал ей последние почести.
В одной из ночных передач Брозовский впервые за много лет услышал дорогое для него название. Немецкий диктор произнес его растянуто. Красная Армия вступила в Кривой Рог.
Криворожское знамя — оно снова будет развеваться. Снова на рудниках будут добывать руду, снова начнут выплавлять сталь.
Минна сумела завоевать сердца и доверие нескольких женщин.
Теперь уже Брозовский предупреждал ее:
— Твои разговоры в убежище могут плохо кончиться. Ты слишком неосторожна.
— Оставь меня в покое! — отрезала она. — Теперь дело не в нас с тобой. Когда люди снова захотели доискаться правды, — надо им помочь. Если каждый из нас сумеет сагитировать десятерых — уже не важно, что случится с нами самими.
ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ
Мимо отвала породы шла длинная колонна советских военнопленных, направляясь в лагерь. Тех, кто не мог идти, товарищи несли на черенках лопат. Часовые следили, чтобы никто не ступал на поле и не выдергивал молодую картошку и свеклу.
Сначала мы живем. Затем мы умираем. А что потом, неужели все по новой? А что, если у нас не одна попытка прожить жизнь, а десять тысяч? Десять тысяч попыток, чтобы понять, как же на самом деле жить правильно, постичь мудрость и стать совершенством. У Майло уже было 9995 шансов, и осталось всего пять, чтобы заслужить свое место в бесконечности вселенной. Но все, чего хочет Майло, – навсегда упасть в объятия Смерти (соблазнительной и длинноволосой). Или Сюзи, как он ее называет. Представляете, Смерть является причиной для жизни? И у Майло получится добиться своего, если он разгадает великую космическую головоломку.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.
Перед летчиком-асом, легендой воздушного штрафбата Борисом Нефёдовым по кличе «Анархист» ставят задачу создать команду сорвиголов, которым уже нечего терять, способных на любые безумства. Их новое задание считается невыполнимым. Все группы пилотов, пытавшихся его выполнить, погибали при невыясненных обстоятельствах. Операцию лично курирует Василий Сталин. Однако задание настолько опасно, что к делу привлекают Вольфа Мессинга.
Летчика-истребителя Андрея Лямина должны были расстрелять как труса и дезертира. В тяжелейшем бою он вынужден был отступить, и свидетелем этого отступления оказался командующий армией. Однако приговор не приведен в исполнение… Бывший лейтенант получает право умереть в бою…Мало кто знает, что в годы Великой Отечественной войны в составе ВВС Красной армии воевало уникальное подразделение — штрафная истребительная авиагруппа. Сталин решил, что негоже в условиях абсолютного господства германской авиации во фронтовом небе использовать квалифицированных пилотов в пехотных штрафбатах.
Страшное лето 1944-го… Александр Зорин не знал, что это задание будет последним для него как для командира разведгруппы. Провал, приговор. Расстрел заменяют штрафбатом. Для Зорина начинается совсем другая война. Он проходит все ужасы штрафной роты, заградотряды, предательства, плен. Совершив побег, Саша и другие штрафники уходят от погони, но попадают в ловушку «лесных братьев» Бандеры. Впереди их ждет закарпатский замок, где хранятся архивы концлагерей, и выжить на этот раз практически невозможно…
Диверсант… Немногим это по плечу. Умение мастерски владеть оружием и собственными нервами, смелость и хладнокровие, бесконечное терпение и взрывной темперамент в те секунды, когда от тебя, и только от тебя, зависит победа над смелым и опасным врагом…