Криворожское знамя - [143]
Церемония венчания длилась недолго. Пастор сделал все, что от него требовалось по долгу службы. Переусердствовал только кистер. Звонили все колокола до единого.
Пиршество открылось в ресторане «У ратуши» с большой помпой. Альвенслебен произнес речь, в которой подчеркнул, что молодой супруг уже с юных лет присягнул на верность фюреру, несмотря на всяческие препятствия, которые ему пришлось преодолевать. Он не забывал своего долга, даже когда действовал против воли родителей, избравших ложный путь. И вот он вошел в состав элиты фюрера.
Во время речи Альвенслебена Альма незаметно ушла домой. Бинерт, обрадовавшись, что теперь ему никто не помешает, занялся напитками.
Поздней ночью на улице раздался топот и галдеж, пьяные голоса загорланили песню. Гости провожали «молодых». Самый лихой гость выбил окно в доме Брозовских.
Минна молча собрала осколки. Губы ее сжались в тонкую полоску. Она видела, как страдал муж, но помочь ему ничем не могла.
Жизнь у них стала серой. Брозовский отчаянно сопротивлялся болезни. Но однажды его подкосил страшный удар и он слег.
Гитлеровские полчища разгромили Югославию, захватили Грецию, пытались добраться до Александрии…
Брозовский сказал Вольфруму:
— Они достукаются… Вот увидишь: эти победы приведут их к гибели.
Седой, молчаливый, мрачный Вольфрум ответил:
— Теперь у них в руках вся Европа. Они собираются победить на всех фронтах, окончательно. Какие у них еще планы? На шахтах и заводах растут барачные лагеря. Миллионы угнанных в неволю иностранцев вынуждены работать на них, на войну!
Он сомневался, доживет ли до того дня, когда можно будет дышать свободно, и взглядом как бы просил у друга поддержки и совета.
А Брозовский верил: этот день непременно настанет. Не усомнился он и тогда, когда Вольфрум передал ему свой разговор с одним старым социал-демократом, работавшим в профсоюзе, человеком честным и порядочным.
— Чего ты хочешь? — сказал тот. — Мы боролись десятки лет, и безрезультатно. У нас не было единства. А теперь… Одним росчерком пера Гитлер осуществил то, чего мы столько времени добивались. За Первое мая платят предприниматели, и они обязаны оплачивать все праздничные дни; безработных нет, заработная плата растет, отпуска стали законом, рабочий приобрел вес… Мы живем…
— А война?
— Войну, можно сказать, уже выиграли!
Но не это подкосило Брозовского.
Как-то вечером к ним пришла исхудалая, совершенно подавленная женщина. На щеках ее горели лихорадочные пятна, грудь разрывалась от страшного кашля. Лицо ее покрывала мертвенная бледность. В полумраке Минна не сразу узнала Лору Рюдигер. Брозовский хотел встать, чтобы поздороваться с гостьей, но не смог. Лора сказала, что Фридриха больше нет в живых: его убили в концлагере.
Рюдигер… Это он прятал знамя на своем теле.
Никто не знал, как он умер. Всю ночь просидели Брозовский, Минна и Лора на диване. Так и застал их хмурый рассвет. Голова у Брозовского была тяжелая, сердце билось неровно, во рту пересохло, язык не слушался.
Они почувствовали себя старыми и одинокими. Минна уложила мужа в постель. Она тащила его на руках, как Вальтера в тот вечер, когда вернулась из тюрьмы.
В горячечном бреду Брозовский дрался с врагами. Срывал с себя рубашку, прятал в нее знамя, водружал его на копер Вицтумской шахты, нес его на похоронах Рюдигера, размахивал им над головами тысяч демонстрантов, заворачивался в алое полотнище, чтобы погибнуть вместе с ним, и победоносно вздымал его, когда атакующая лавина рабочих свергла фашистскую власть.
Он кричал, звал погибших товарищей. Обливаясь потом, разговаривал с ними, как если бы они сидели у него дома за столом. Рюдигер, Гаммер, Вендт…
Он обещал им, что будет ждать их. Он верит им. Он знает, что они верны партии и вместе с ним будут стоять возле знамени.
Знамя, знамя…
Перепугавшаяся Минна вызвала врача из больницы. Поджав губы врач стоял у постели Брозовского. Он знал, о каком знамени говорил больной, хотя Минна, чтобы заглушить бред мужа, разговаривала нарочито громко.
Под белым халатом врач носил на лацкане пиджака значок НСДАП. Минне было известно, что он отказался поместить в больницу работавшую в поместье польскую девушку, у которой рука попала в соломорезку: даже управляющий, без сомнения, далеко не жалостливый человек, и то возмущался поступком врача. Хотя скорее всего он жалел не пострадавшую девушку, а потерянную рабочую силу.
— Вы неисправимые дураки, — сказал врач. — Вы поставили себя вне народа. Тот, кто теперь еще хранит эти тряпки, — безумец. Немецкие солдаты стоят в Нарвике и на Крите, движутся к Суэцкому каналу, а сегодня…
Минна невольно отступила к стене. Она почувствовала, что услышит сейчас нечто ужасное.
— …а сегодня утром, — продолжал он с ненавистью, — мы перешли русскую границу. Большевикам пришел конец. Через полтора месяца на площади у кремлевской стены будут сожжены все красные знамена мира!
— Нет!.. Ошибаетесь! Они не сгорят! Это погубит Германию…
— Фрау Брозовская! — Голос врача повысился до визга. — Я предупреждаю вас. Мы соседи, я врач, и тем не менее я предупреждаю вас!..
Когда он ушел, Минна разорвала рецепт и растоптала клочки. Она лучше знает, отчего заболел муж. Такой врач ей не нужен. Минна ругала себя за то, что вызвала его. Сама справится! Он, видите ли, предупреждает — от чего?.. Нет, сейчас уже поздно предупреждать! Они напали на Советский Союз, хотят уничтожить… Кого? Страну рабочих и крестьян, ха-ха-ха! А вдруг они сегодня или завтра придут сюда с обыском? Знамя — нет, никогда!
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
Перед летчиком-асом, легендой воздушного штрафбата Борисом Нефёдовым по кличе «Анархист» ставят задачу создать команду сорвиголов, которым уже нечего терять, способных на любые безумства. Их новое задание считается невыполнимым. Все группы пилотов, пытавшихся его выполнить, погибали при невыясненных обстоятельствах. Операцию лично курирует Василий Сталин. Однако задание настолько опасно, что к делу привлекают Вольфа Мессинга.
Страшное лето 1944-го… Александр Зорин не знал, что это задание будет последним для него как для командира разведгруппы. Провал, приговор. Расстрел заменяют штрафбатом. Для Зорина начинается совсем другая война. Он проходит все ужасы штрафной роты, заградотряды, предательства, плен. Совершив побег, Саша и другие штрафники уходят от погони, но попадают в ловушку «лесных братьев» Бандеры. Впереди их ждет закарпатский замок, где хранятся архивы концлагерей, и выжить на этот раз практически невозможно…
Летчика-истребителя Андрея Лямина должны были расстрелять как труса и дезертира. В тяжелейшем бою он вынужден был отступить, и свидетелем этого отступления оказался командующий армией. Однако приговор не приведен в исполнение… Бывший лейтенант получает право умереть в бою…Мало кто знает, что в годы Великой Отечественной войны в составе ВВС Красной армии воевало уникальное подразделение — штрафная истребительная авиагруппа. Сталин решил, что негоже в условиях абсолютного господства германской авиации во фронтовом небе использовать квалифицированных пилотов в пехотных штрафбатах.
Диверсант… Немногим это по плечу. Умение мастерски владеть оружием и собственными нервами, смелость и хладнокровие, бесконечное терпение и взрывной темперамент в те секунды, когда от тебя, и только от тебя, зависит победа над смелым и опасным врагом…