Криворожское знамя - [142]

Минна взяла у него из рук письмо, еще раз внимательно перечитала и спрятала в старый настенный календарь, где она хранила письма. Брозовский разгневался. Не слушая его, она вышла в кухню и уселась на табуретку, на которой всегда сидел Вальтер.

Весной от него пришло письмо из Норвегии. В сложенной вчетверо слегка влажной бумаге с расплывшимися буквами лежал березовый листок. «Здесь еще встречаются карликовые березки, но мы топаем все дальше на север, а там деревьев нет совсем», — писал Вальтер. Письмо кончалось следующими словами: «Сердечный привет от солдат Вальтера Брозовского и Вилли Боде. Мы все еще вместе».

В сентябре Вилли приехал в отпуск из Франции и привез привет от Вальтера. Вилли присвоили чин обер-ефрейтора. Он сообщил Отто, что на Вальтера в их части с первых же дней смотрели как на меченого.

— Что бы он ни сделал, ему все равно достается. Фельдфебель — редкая сволочь. Говорили, что он из Шохвица, но это неверно. Живем, как арестанты. А знаешь, кто у нас командир? Управляющий из имения Вельфесгольц, он теперь майор. И надо же, чтобы мы попали как раз к нему. Так что нашу жизнь представляешь…

Слушая Вилли, Отто комкал в руке какую-то бумагу. Это была полученная сегодня повестка о явке на военную службу в город Майнц.

— А как вообще настроение? — спросил он. — Я имею в виду солдат. Рвутся в Англию?

— Гм, настроение? Там и рта не раскроешь! Солдаты словно с ума посходили. Хотят перевернуть весь мир. Когда нас привезли из Норвегии во Францию, там уже все было окончено. Так они обозлились, что опоздали.

— Ну, а ты? Тоже получил лычку?..

— Иди ты к черту! Я — как все. А что прикажешь делать?

Вилли предложил Отто сигарету.

— Ну, а в общем-то, у Вальтера в порядке? — спросил Отто, почувствовав, что Вилли чего-то не договаривает.

— Где там! Только матери не рассказывай… Его направили в стройбат. Знаешь, что это такое? Ну вот…

Вечером Отто уложил свой чемодан. Лизбет плакала без удержу. Прощаясь, он постеснялся обнять ее при родителях.

— Нас становится все меньше, — сказал ему отец по дороге на вокзал.

— «Блицкриг» заморочил головы даже тем, кто еще до последнего времени рассуждал здраво, — ответил Отто. — Один из нашей бригады, который всего месяц назад вполне разумно смотрел на вещи, ходит теперь с нацистским значком. Он дал мне добрый совет, чтобы и я к ним присоединился. — Отто сплюнул.

Когда поезд тронулся, Отто крикнул из окна:

— Привет маме и Лизбет… И вообще… — Он вытянул руку в «великогерманском» приветствии и сжал кулак.

Письма Отто приходили с «Атлантического вала», из Бельгии, с океанского побережья. А потом — из лагеря, который имел только номер почтового ящика.

В это время Карл Вендт, обер-лейтенант Африканского танкового корпуса, неделями слонялся по Гербштедту в плотно облегающем мундире цвета хаки, оповещая о предстоящей свадьбе с Линдой Бинерт. Владельцы лучших ресторанов в округе встречали его с распростертыми объятиями, как прибыльного клиента. Он сорил деньгами так, будто сам их печатал.

Свадьбу отпраздновали очень пышно. Невеста, вся в белом шелку, шла под руку со своим обер-лейтенантом. «Из Парижа!» — доверительно сообщала она всем, кто интересовался ее нарядом. Брозовские, жившие уединенно, ничего не ведали о свадебных приготовлениях. Поэтому они были очень удивлены, когда против их дома эсэсовский оркестр заиграл «Марш африканцев», открывая торжественный вечер. Торговец утильсырьем вывез после пирушки полную телегу осколков. Разгулявшиеся гости напоили его дряхлую клячу пивом, и она вытанцовывала, словно породистый арабский жеребец.

Ольга Бинерт нажала на все кнопки и педали. В Женском союзе судачили, что это самая шикарная свадьба, какую когда-либо играли в Гербштедте; даже шикарнее свадьбы старого графа Шуленбурга, которому прислал телеграмму с поздравлением сам кайзер и лично засвидетельствовало свое почтение все дворянство между Заале и Гарцем. Сорок одна пара — в соответствии с текущим сорок первым годом — выступала в торжественном шествии. Мужчины — все в мундирах. Прибыл даже Альвенслебен, штандартенфюрер дивизии СС «Мертвая голова». Он вел под руку мать невесты. Бартель злился. Ему пришлось шагать рядом с собственной супругой, причем в шестой паре, вслед за Хондорфом, ортсгруппенлейтером Гюнермарком и за старшим зятем Бинертов — Куртом, который был облачен в серую полевую форму СС со значком гауптштурмфюрера в петлицах и Рыцарским крестом на шее. Старшая дочь Ольги была в благоухавшем платье с фламандскими кружевами. Альвенслебен поздравил ее. Ольга Бинерт сообщала налево и направо, что «ее зять летает из Антверпена бомбить Англию», хотя всем было известно, что он служит в танковых войсках. Ольга выпросила для себя у Хондорфа небольшой пустячок. Из Лиона, города шелкопрядильщиков, он прислал ей пакет. Сегодня на ней было лучшее платье из всех, что она когда-либо имела. Ольга даже перещеголяла своих дочерей. Можно было подумать, что невеста она.

Шествие замыкал Бинерт с нафабренными усами. Под руку с ним Альма Вендт. Годы не прошли для него бесследно. Новенький мундир СА еще больше подчеркивал его согнувшиеся плечи. Изысканное общество и подавляло и возвышало его одновременно. Альма надела черное платье, которое сын купил ей после похорон своего отчима. Оно было единственным у нее. Старшая дочь написала ей, что не приедет на свадьбу. Такой компании она не подходит. Младшая дочь пришла, да и то потому, что брат пригрозил; его однополчанину не хватало девушки для пары. Младшая справедливо заметила: сестра не приехала потому, что отец перевернулся бы в гробу, если б увидел ее в этом обществе.