Криворожское знамя - [139]
Товарищ был одним из пикетчиков, слышавших «лекцию» Брозовского. Прощаясь, он добавил:
— Господин служащий Барт и господин горнорабочий Лаубе едут летом с группой общества «Сила через радость» на Средиземное море. Вот это называется социализмом. Барт со мной согласен. — Товарищ ехидно усмехнулся.
Брозовский решил навестить старика Вендта. Минна отговорила его.
— Альма теперь бегает с жестяной кружкой, собирает в фонд нацистов. Это Фейгель заставил ее отрабатывать должок… Меня она обходит за версту. Генрих, говорят, тяжело болен.
Навестить Вендта так и не пришлось. Высокомерный гестаповец, у которого Брозовский регулярно отмечался, повел вдруг с ним задушевную беседу.
— Значит, сынок ваш пойдет учиться на радиомеханика? Хорошая специальность. Можно кое-что смастерить дома, послушать новости со всего мира…
Обостренным чутьем Брозовский почувствовал опасность. Он вспомнил, что Вальтер предложил собрать радиоприемник. Отто уже купил кое-какие детали. Осторожность и еще раз осторожность, сказал он себе мысленно.
Генрих Вендт умер в тот день, когда газеты впервые заговорили о войне в Испании. Июль в этом году выдался очень жарким. Пастор не читал молитв над могилой, ибо покойник был неверующим.
Стоя позади группы родственников, Брозовский смотрел, как без отпевания и колокольного звона закапывали Генриха Вендта.
Его дети бросили на гроб несколько букетов увядших цветов. Старшая дочь стояла недвижно с плотно сжатыми губами. Брозовский положил свой венок у изголовья гроба. Ему вдруг страстно захотелось сказать прощальные слова мертвому товарищу.
— Кончились твои страдания, Генрих. Ты был стойким до конца. Мы никогда тебя не забудем…
Кладбищенский сторож перебил его:
— Это еще чего выдумали! Произносить надгробные речи запрещено.
— …имя твое не угаснет в нашей памяти…
— Вон отсюда! Я заявлю, куда следует! — Сторож оттолкнул Брозовского.
Родственники покойного направились к выходу. Старшая дочь хотела было пожать Брозовскому руку, но мать силой увлекла ее за собой. Могильщик взялся за лопату. У входа на кладбище остановился автомобиль. К могиле спешил Карл Вендт в мундире прапорщика вермахта. Он опоздал.
Сторож тут же сообщил ему, что Брозовский произнес речь. Широко расставив ноги, Карл встал перед Брозовским.
— Так. Даже после смерти вы не даете ему покоя и хотите перетянуть к себе. Это вам даром не пройдет, сволочи!
ГЛАВА СОРОКОВАЯ
Три дня Брозовского держали под арестом и строго допрашивали. Обращались с ним вежливо и, разумеется, не добились ничего. Гестаповец спросил, между прочим, о знамени, однако повышенного интереса к этому вопросу не проявил. Перед тем как отпустить арестованного, он даже предложил ему присесть.
— Господин Брозовский! — сказал гестаповец. — Взгляните на эти три вещицы. Все они проверены на практике. — Он чуть повысил голос. — Одну из них или все три, смотря по желанию, вы можете выбрать для себя, если впредь что-нибудь случится.
На столе лежали: стальной прут, прикрепленный к пружине, резиновая дубинка с обмотанным колючей проволокой концом и ржавая цепь. Гестаповец поиграл «вещицами».
— Да, слыхали что-нибудь об организациях «Красота труда» или о «Силе через радость»? — беспечно спросил он, словно они обсуждали, кто куда поедет в отпуск. — Я хотел бы вас настоятельно предостеречь, дорогой мой. Учтите, ваше поведение бросается в глаза.
Беспечный тон, которым были произнесены эти слова, ничуть не уменьшал их серьезности.
Брозовский медленно плелся вверх по улице. Дышать было очень тяжело. Он обливался потом и несколько раз останавливался передохнуть.
Отто, возвращаясь со смены, догнал отца на полпути к дому. Увидев, в каком он состоянии, сын сурово нахмурился, подхватил его под руки и повел, вернее, понес домой.
— Меня определили сегодня в «Трудовой фронт», — процедил Отто сквозь зубы, едва войдя в кухню, и швырнул свой рюкзак на лавку так, что треснула эмаль на кофейной фляжке. — Предлагают стать квартальным уполномоченным. Рекомендовали меня как заслуживающего доверия. Можете себе представить? Им нужны администраторы… Да они издеваются над нами!
Родители не знали, что ему посоветовать. Отказавшись от обеда, Отто вышел во двор и стал колоть пни, которые они выкорчевывали с братом. Щепки с силой ударялись в стену.
Перед ужином к Брозовскому пришел гость. Минна побелела, когда, открыв дверь, увидела ортсгруппенлейтера Гюнермарка.
Гость молодцевато гаркнул:
— Хайль Гитлер!
Чтобы избежать ответного приветствия, Брозовский быстро спросил, чему обязан такой честью, и подвинул гостю стул.
Ортсгруппенлейтер не спеша сел на предложенный стул, прежде чем начать воспитательную работу с семейством Брозовских. На столе под белой скатертью лежало Криворожское знамя. Ортсгруппенлейтер не стеснялся, он вытянул под столом ноги и уселся поудобнее.
— Видите ли, говоря откровенно: речь идет о вашем участии в общенародном деле. Каждый представитель немецкого народа должен сейчас занять свое место…
Брозовский не успел даже спросить, каким образом.
Ортсгруппенлейтер и не ждал вопросов. Он держал речь и не сомневался в эффективности своих слов.
Прежде Гюнермарк служил приказчиком в магазине готового платья в нижней части города. Брозовский лишь смутно помнил его лицо. По сей день он носил бумажную куртку, которую купил в рассрочку в этом магазине еще до того, как стал безработным. Сегодня же бывший продавец выступал в роли владельца магазина, и потому торговая деятельность его и общественные функции ортсгруппенлейтера укрепляли в нем сознание своей значимости. Закон о защите чистоты немецкой расы и чести немца катализировал его продвижение от продавца до владельца. Короче говоря, требовался ариец, который бы поставил на ноги дышавшую на ладан лавочку. В качестве «гвардейца» Альвенслебена Гюнермарк присутствовал на съезде НСДАП в Нюрнберге и собственными ушами слышал, как этот закон зачитывали с трибуны. Гюнермарк долго не колебался. Зенгпиль перед своим отъездом в краевое управление НСДАП рассеял последние его сомнения, и Гюнермарк решился. Так он сделал первое «хорошее дельце»; второе он обстряпал после отъезда Зенгпиля, став его наместником — предводителем гербштедтского чиновничества. Умные люди быстро продвигались по общественной лестнице, вместе с доходами повышались и чины. Это же само собой разумеется. Щупленький еврей, по случаю передачи дел, болтался в петле часа два у дверей своего магазина при лунном свете, пока чья-то рука не перерезала веревку.
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
Перед летчиком-асом, легендой воздушного штрафбата Борисом Нефёдовым по кличе «Анархист» ставят задачу создать команду сорвиголов, которым уже нечего терять, способных на любые безумства. Их новое задание считается невыполнимым. Все группы пилотов, пытавшихся его выполнить, погибали при невыясненных обстоятельствах. Операцию лично курирует Василий Сталин. Однако задание настолько опасно, что к делу привлекают Вольфа Мессинга.
Летчика-истребителя Андрея Лямина должны были расстрелять как труса и дезертира. В тяжелейшем бою он вынужден был отступить, и свидетелем этого отступления оказался командующий армией. Однако приговор не приведен в исполнение… Бывший лейтенант получает право умереть в бою…Мало кто знает, что в годы Великой Отечественной войны в составе ВВС Красной армии воевало уникальное подразделение — штрафная истребительная авиагруппа. Сталин решил, что негоже в условиях абсолютного господства германской авиации во фронтовом небе использовать квалифицированных пилотов в пехотных штрафбатах.
Страшное лето 1944-го… Александр Зорин не знал, что это задание будет последним для него как для командира разведгруппы. Провал, приговор. Расстрел заменяют штрафбатом. Для Зорина начинается совсем другая война. Он проходит все ужасы штрафной роты, заградотряды, предательства, плен. Совершив побег, Саша и другие штрафники уходят от погони, но попадают в ловушку «лесных братьев» Бандеры. Впереди их ждет закарпатский замок, где хранятся архивы концлагерей, и выжить на этот раз практически невозможно…
Диверсант… Немногим это по плечу. Умение мастерски владеть оружием и собственными нервами, смелость и хладнокровие, бесконечное терпение и взрывной темперамент в те секунды, когда от тебя, и только от тебя, зависит победа над смелым и опасным врагом…