Кривоград, или часы, по которым кремлёвские сверяют [журнальный вариант] - [16]

Открылась дверь, и в комнату вошел истопник Костя, уже без каски и рукавиц. Он уселся за стол у окна, придвинул пишущую машинку, вынул из папки исписанный листочек и стал заправлять в машинку бумагу. Похоже, он чувствовал себя здесь по-хозяйски, а Утятьев никак тому не препятствовал.

— Елпидифор Трофимыч, — сказал он, лихо отбарабанив несколько слов на машинке. — Самое главное-то чуть не забыл. Опять в подвал дерьмо подтекает.

— Вот черт, — расстроился Утятьев. — Давно?

— Уже второй день. Думал, обойдется, ан нет. Утром спускаюсь в подвал, а там лужа, здоровущая, холера… — Костя сунул руку за ворот и энергично почесался.

— Экая незадача, — задумчиво молвил Утятьев. — Я так думаю, это бабы из орготдела. Накидали ваты в унитаз, паскуды, вот и забило…

Поежившись, я украдкой бросил взгляд на очаровательную Гликерию. Та сосредоточенно заполняла какие-то бланки, проложенные фиолетовой копиркой.

— А может, подмерзло, — предположил Костя. — Прошлой зимой тоже подтекало, правда, чуть-чуть. Елпидифор Трофимыч, так вы скажите Лукичу, пусть он там поковыряется?

— Пошлет он меня к хренам, — грустно ответил Утятьев. — И будет кругом прав. Как я ему заплачу, из каких фондов?

— Ну, проведите, как за выполнение особо важного…

— Никак нельзя. И потом, все равно он меня пошлет, охота ему в говне ковыряться.

— Тогда надо сантехника вызвать.

— Давай вызывай, — рассудил Утятьев. — Кто ж тебе мешает?

Вместо ответа Костя хмыкнул и забарабанил по клавишам.

Гликерия вдруг повернулась на стуле, закинула локоть за его спинку и нежным голоском окликнула:

— Костя, извините, можно вас отвлечь на минуточку?

— Охотно.

— Нет ли у вас, случайно, знакомых на почте?

— Кажется, нет. А на что вам?

Гликерия встала и, держа за уголок пачку сколотых скрепкой бумажек, приблизилась к Косте.

— Вот, видите, у меня тут счета из района. Годовой план мы уже выполнили, так? Значит, надо их выставлять на январь. А на конверте декабрьский штемпель, понимаете, а бухгалтерия проверяет по штемпелю, когда присланы счет и вырезка…

— Короче, — бесцеремонно перебил ее истопник. — Вам нужен конверт январским штемпелем?

— Да, — прелестная Гликерия потупилась.

— Ну и при чем тут блат на почте? Просто возьмите конверт, вложите что попало, напечатайте наш адрес. И бросьте в ящик после Нового года. Когда получите конверт, сдадите его в бухгалтерию вместе со счетами. И весь компот.

— Действительно… — задумчиво протянула девушка. — Так и сделаю. Спасибо, Костя, вы очень хорошо придумали.

— Погодите-ка, — вмешался Утятьев. — Может, нам придется тысяч десять сверх плана дать. Курагин говорил, во втором цехе опять лажа с полистиролом… Так что придержите счета, а вдруг придется их выставлять.

— Да что ж это творится, едрёна-матрёна, — вдруг взорвался Костя. — Мы каждый квартал кого-то вытягиваем, даем сверх плана. А нам потом опять прибавят план на следующий год? Так, что ли? Когда этот маразм кончится?

— Не кипятись, Костенька, — возразил Утятьев. — План есть план, надо вытягивать. Нельзя же оставить весь комбинат без премии.

— А вы гляньте, что получается! — Костя почти кричал. — Когда я пришел сюда работать, у нас план был сорок тысяч в месяц, так? А теперь? Теперь — восемьдесят, ровно вдвое больше. Вдвое!! И это при той же зарплате?! Нагрузка — вдвое, люди те же, деньги платят те же. Ни хрена себе, порядочки…

— Во-первых, мы за это время открыли ставку худредактора, — парировал Утятьев.

— Мне-то что с того?

— Во-вторых, повысили премию…

— Ага, на пятнадцать процентов. Осчастливили, как же.

— И в-третьих, Костенька, не тебе жаловаться на большую нагрузку. Чья б корова мычала, а твоя бы помолчала, понял-нет? У тебя еще время остается, чтоб писать на работе свои романы.

— Гос-с-ссподи! — простонал Костя. — Опять! Опять вы меня попрекаете! Ну сколько можно… Ну не пишу я больше на работе, не пишу, заколебали вы меня своими попреками!

— Почему же, Костенька, — елейно проговорил Утятьев. — А ты пиши, пиши на здоровье. Только не возникай, ежли не просят. И тогда никто тебя ни словечком не упрекнет. Договорились?

В ответ Костя скрипнул зубами и с надутым видом принялся стучать по клавишам машинки.

— Ну вот, из-за вас опечатку сделал, — вдруг процедил он, с пулеметным треском забивая целую строку.

Утятьев не снизошел до ответа.

Признаться, я ничегошеньки не понял из этого сюрреалистического диалога, хотя на всякий случай воспроизвел его дословно. Странный город Кривоград, странная контора, странный писатель-истопник… Хотя, может статься, после больницы я не воспринимаю каких-то элементарных, азбучных вещей. И спрашивать неловко, потому что меньше всего мне хотелось бы показаться недоумком и навлечь на себя подозрение в профнепригодности. Все что угодно, лишь бы не это.

Ничего, как-нибудь освоюсь, дойду своим умом, без лишних расспросов.

Костя выдернул отпечатанный листок из машинки и положил его на стол перед Утятьевым.

— Завизируйте, пожалуйста, — попросил он.

— Сначала согласуй, потом завизирую.

— А Лелька говорит, что теперь будет согласовывать с заказчиком только после вашей визы.

— Что за новости, — проворчал Утятьев. — Все с ног на голову.