Кривое зеркало реальности. Сборник рассказов - [70]

— Десять лет напряжённой тонкой работы… Десять лет каждодневных дистилляций и возгонок… — еле слышно произнёс доктор, провожая взглядом растворяющуюся в серых волнах серебристую жидкость. — И всё коту под хвост из-за одного-единственного идиота…

— Что было в том ящике, Эшвуд?! — заорал полицейский, хватая доктора за плечи и тормоша его.

— Краска, — угрюмо произнёс доктор и отвернулся, но полицейский грубо повернул его к себе.

— Что?! — прошипел он яростно.

— Там была краска! — потеряв терпение, закричал доктор! — Я создал её для мистера Эчермани по его заказу!

— Какая краска? — лицо полицейского было полно удивления, граничащего с тупостью.

— Сверхстойкая зубная краска, которая может применяться и для восстановления эмали, и для заживления повреждённых нервных волокон, и прочего, — объяснил доктор. — Все компоненты исключительно натуральные, ни одной синтетической добавки, так что… В том ящике было десять пузырьков с этой краской. Это целых двадцать тысяч фунтов… и десять потерянных лет напрасного труда…

— А что он там кричал про Судный день и вашу роль в нём? Что за вирус он собирался выпустить?

— Я не знаю, господин полицейский, — вздохнул мрачно доктор. — Вы же знаете: я химик, а не вирусолог. У меня даже учёного звания биолога нет. Гарантирую вам: в ящике была простая зубная краска. Хоть и очень дорогая…

* * *

"Сплошь идиоты вокруг", — думал Эшвуд, расхаживая по своей лаборатории и глядя, как живут и продолжаются начатые сотни лет назад реакции, как пузырятся на дне колб выгнанная ещё при Медичи смесь смерти и жизни, и как бурлит на неугасимом огне состав, который ещё Катерина Сфорца называла "божественным эликсиром пылкой любви". Доктор улыбнулся воспоминаниям: пылкая, страстная, такая опасная в любом конфликте и необузданная в постели… Истинная Женщина с большой буквы!

"Где бы найти такого помощника, чтобы он оказался разумным, хитрым, расчётливым? — раздумывал доктор, расхаживая по лаборатории и вертя в пальцах ампулу, которой сегодня пугал таксиста. — Чтобы не действовал напролом, как безмозглый бык, а работал тонко и аккуратно… Где только таких сейчас найдёшь? Видимо, время их окончательно прошло…".

Решительно обломив горлышко ампулы, доктор проглотил её содержимое, а ампулу бросил в одну из колб — вирусу, содержащемуся в ней, не хватало в рационе специфического стекла.

— Да… — доктор уселся в своё любимое кресло и, положив руки на подлокотники, коснувшись головой подголовника, закрыл глаза. — Неужто всё придётся делать самому?..

Прошла минута в полной тишине, дыхание доктора замедлилось, стало прерывистым, затем и вовсе прекратилось, остановилось сердце, затих ток крови по венам и артериям, где-то глубоко в мозгу неведомый метроном отсчитывал секунды, вот он дошёл до решающей… и тут невероятной яркости вспышка осветила всё тело доктора изнутри, оно содрогнулось, вздрогнуло и забилось, как пойманная птица, сердце, кровь волной пробежала по организму, оживляя органы, доктор мощно и глубоко вдохнул и открыл глаза.

— Замечательная штука этот алкагест, — пробормотал он, глядя, как то вздуваются, то уходят вглубь почерневшие вены на руках. — Докопаться бы до истины амальгеста… Вот, где бездна работы. Необъятная бездна!

Нетерпеливо вздохнув, предвкушая целый день работы, Повелитель одним быстрым движением вскочил с кресла и потерялся в глубине лаборатории среди столов и витрин с колбами, ретортами, мензурками и перегонными кубами…

А в мрачных подвалах полицейского застенка выл и кидался на стены киберпанк Марио.

Конец

"Реквием победителям"

"It is the end of all hope

To lose the life, the faith,

To kill all the Innocence,

To be someone like God.

In Death the birth of all hope

They have what I once had.

This life unforgiven,

It will end with a born…".

"Я был в духе в день воскресный и слышал позади себя громкий голос, как бы трубный, который говорил: Я есмь Альфа и Омега, Первый и Последний;

то, что ты видишь, напиши в книгу и пошли церквам, находящимся в Асии: в Эфес, и в Смирну, и в Пергам, и в Фиатиру, и в Сардис, и в Филадельфию, и в Лаодикию".

Мрачные времена настали… Об этом нынче говорит моя Чаша Видений, об этом поют все мои Обереги и тревожно звенят Амулеты Первоначальных Сил. Близится Час Зверя, который пожрёт все нации и народности, который кинет их в Лету и погрузит в вечное забвение, заставив всё то, что будет после нас, вовек не узнать о том, что было, что боролось, что владело… да так и не сумело удержать. И я, инок Викентий Победоносцев, говорю и пишу се, ибо чую: близится время Жатвы Последней, когда изольются огненными дождями небеса, когда расколется и превратится в мёртвый прах земля под ногами, когда души людские освободятся от мирских оков и предстанут перед Высшим Судом Прародителей наших, дабы те судили да карали по чести и по справедливости. И я, инок Викентий, последний инок Братства Изначальных, пишу эти строки дрожащей рукой, ибо ведаю: приходит моё время, а кроме меня некому поведать грядущим о том, что было, о том, что неизбежно случится, если только они не достанут могущества Изначальных, не обретут мощь великую, чтобы разорвать Цикл, который повторялся уже многие разы.