Критерий страха - [42]

Мы пронеслись сквозь пространство и вот уже летели среди каменных глыб кольца Сатурна. Они сверкали в солнечном свете и, казалось, усыпаны алмазами и разноцветными драгоценными камнями.

«Красный сигнал»

Когда Малахов подошел к шлюзовому отсеку, его дверь сама гостеприимно распахнулась с тихим жужжанием приводов. Холодный воздух пахнул неприятным, тревожным запахом. Остывая, маршевые двигатели катеров заполнили воздух вонью раскаленного метала и остатков топлива на дюзах. Никто из экипажа не пришел его проводить, впрочем, Андрей особенно и не надеялся. Весь багаж бортинженера состоял из небольшого чемоданчика с оптическими элементами и приемниками излучения и спектрометра.

Шлюзовая, как только Малахов в нее вошел, немедленно осветилась десятком прожекторов. Сразу стало понятно, что воздух отсека наполнен то ли пылью, то ли туманом, которых не было раньше. Тревожные столбы света не освещали его, а только мешали рассмотреть расположение машин и приборов, делая их призрачными и размытыми.

Понимая, что за ним наблюдают по камере слежения, Андрей спокойно облачился в скафандр, подошел к катеру, стоящему ближе к внешнему люку, и включил телеком.

– Бортинженер к посещению модуля связи готов, – сообщил он по-уставному.

Отъехавший в сторону ситалловый колпак катера открыл вход в кабину, и Малахов, чуть скользя ботинками по скобам, забрался внутрь. Колпак сразу вернулся на место, в походное положение, засветились сигналы на панели управления. Андрей даже сквозь закрытую кабину услышал, как зашипела, герметизируясь, внутренняя дверь шлюза и распахнулась та, что вела в открытый космос.

– Прошу начать полет, – запросил Малахов.

Ответа не последовало, но катер, словно услышав его слова, плавно покинул шлюзовой отсек без всякой команды из рубки.

– Ладно, спасибо, что не мешаете мне работать. – Андрей отключил связь, добавив уже про себя: – «Захотят – свяжутся».

Зависнув на некоторое время у вращающегося тора, словно собираясь с силами, катер ринулся к модулю связи с такой скоростью, что Малахова вдавило в кресло, как на экстремальной тренировке на перегрузки.

«Нервный что-то сегодня пилот», – пронеслось в голове бортинженера.

Перед самым модулем челнок затормозил настолько резко, что от перегрузок у Малахова засверкали фосфены. Но катер застыл в нескольких сантиметрах от цели и перейти на блок квантовой связи особого труда не составляло.

– Разрешите перейти на модуль связи, – опять запросил он станцию и ответа не получил.

Хотя гадкое предчувствие поселилось глубоко в груди Малахова, он стал выполнять свою задачу.

Распахнулся люк катера, Андрей легко перескочил на модуль, закрепился на нем карабином и набрал на маленьком пульте, на борту станции связи, команду на вход. Входной люк послушно отъехал в сторону, внутри вспыхнул свет, и Малахов плавно влетел внутрь модуля.

Система квантовой связи была разработана как необитаемый космический аппарат, но на случай такой ситуации, как сейчас, а именно контроля или ремонта, подразумевались запас воздуха и отопление, рассчитанные на несколько часов работы в легком скафандре. Подождав, пока давление и температура внутри модуля дойдут до необходимых значений, Андрей откинул гермошлем. Запах внутри станции был неестественно неприятный, как будто это была старая заброшенная электросиловая будка. Скорее всего, сказывалось, что за несколько лет здесь смогли накопиться всевозможные испарения и от работающих лазеров, и от высоковольтной электроники, и просто от пластиковых деталей внутренней обшивки.

Андрей проходил тренировки на таком же модуле на Земле, но сейчас с учетом невесомости он сначала растерялся. В его задачу входила установка делителя пучка информационного лазера, исследование его спектра, сравнение его со спектрами, которые хранились в памяти компьютера ещё с того момента, как лазер настраивали на Земле. Но сначала надо было оборудовать дополнительное место внутри тесного помещения, на которое можно было поставить необходимую аппаратуру.

В итоге удалось накрепко привязать кейс к одной из несущих конструкций и расположить привезенные приборы на твердой пластиковой крышке кейса. Работа ещё осложнялась тем, что освещение внутри модуля было совсем неудобное. Несколько ярких светодиодов, пучки света, отбрасывающие резкие тени, направленные совсем не туда, куда нужно было. «Если вернусь домой, устрою полный разнос тем, кто организовывал иллюминацию в общей системе. Вредители какие-то», – сам себе пробурчал Андрей.

Проклиная все на свете, он собирал оптическую схему из деталей, которые никак не предназначались для такого размещения. Оптика любила полированные стальные и гранитные столы, фиксирующие ленты и большой простор. Но работа на тренажерах прошла не зря, и вот уже слабый пучок инфракрасного лазера, отщепленный от основного луча, был сфокусирован и согласован со световодом, загонявшим сигнал в нутро портативного интерферометра. Программа измерения уже работала на встроенном в кейс планшете. На измерение спектров ушло около десяти минут и столько же ещё на то, чтобы списать данные с бортового компьютера. Работать над анализом данных Малахов решил уже на борту станции. Тесное нутро модуля связи к такой работе не располагало.