Криминологический портрет Степана Бандеры - [2]

Меня в этой связи волнует один вопрос. Почему Сталин, депортировавший крымских татар, чеченцев и ряд других народов только за то, что какие-то их представители (пусть и в значительном количестве) перешли на сторону гитлеровцев, не тронул западных украинцев (репрессии не в счет, поскольку они были повсеместно; кстати, мой дед, отец моего отца, тоже их не избежал, причем дважды — до войны и сразу после ее окончания, когда вернулся с победой из действующей армии из Германии, хотя и был коммунистом, причем самым настоящим, идейным и убежденным)?

Размышляя по этому поводу, я прихожу к выводу, что украинские националисты (главным образом из западной, присоединенной перед самой войной части Украины), по мнению Сталина, были ослеплены жаждой собственного величия. И если им дать величие Советского Союза, то их комплекс исторической неполноценности будет компенсирован. Поэтому, как мне кажется, в течение столь долгого времени подробности действий украинских националистов во время войны обходили молчанием.

Кстати, считалось и считается, что украинский, русский и белорусский народы — единая историческая общность. Но это необоснованно упрощенный подход к этой проблеме. Русский народ так же неоднороден в своей массе, как и любой другой. Но у русских людей гораздо больше общего и с украинцами, и с белорусами, чем у украинцев и белорусов с русскими. Особенно это касается украинцев, которые намного более разнородны, чем любой из перечисленных выше народов. Наверное, поэтому их пытались и до сих пор пытаются сплотить посредством насильственной украинизации через довольно жестокий национализм. Президент Белоруссии А. Г. Лукашенко говорил: «…так распорядилась история, что из общей духовной православной колыбели, из Святой Руси, выросли три братских, но самобытных народа, каждый из которых сегодня строит свое государство, создает свою государственность. Мы не пророссийские, не проукраинские, не пропольские. Мы не русские, мы белорусские». В другом случае, рассуждая о белорусском языке, он сказал: «Это наш родной язык, и мы должны его знать!.. Если мы потеряем русский язык, мы лишимся ума. Если мы разучимся говорить на белорусской мове, мы перестанем быть нацией». В этом суть исторического значения единения русских, украинцев и белорусов — думать на одном языке и воспитываться как русские в самом широком значении этого слова, но в душе оставаться белорусами, украинцами и русскими. Парадокс состоит в том, что эту тонкую душевную материю давно уловили представители других стран, которые всех выходцев из бывшего Советского Союза называют не иначе как русскими. Представители западной части Украины, прежде всего Львова и прилегающих к нему территорий, упрямо не хотят этого понять и принять. Они ставят знак равенства между русским воспитанием и русской экспансией и упрямо противопоставляют этому украинский национализм.

Вспоминаю связанный с этим случай. Находясь на Украине, я имел удовольствие общаться с одним весьма известным профессором. Это был действительно очень известный человек со своей историей, которого знал и любил весь юридический мир Советского Союза (относительно недавно он умер). В какой-то момент в разговоре он перешел на украинский язык. Конечно, что-то я понимал, но многие детали (а они были важны) от меня ускользали. Но, естественно, я не мог попросить профессора говорить по-русски, опасаясь, что он просто обидится. И вот в середине разговора у него зазвонил мобильный телефон, он извинился, сказал, что звонит дочка из США, и стал с ней разговаривать. И на каком же языке? На русском! Теперь я думаю: что это было? Намеренное унижение? Игра? Ведь если он действительно настолько уважает родной язык, что не может с гостями говорить на русском языке, то почему же с родными в домашней обстановке он не гнушается тем самым языком? Я не понимаю, зачем создавать сложности там, где их нет. Говорить, например, на английском языке, что иногда происходит. И украинец, и русский, разговаривающие между собой на английском языке, выглядят нелепо, если не сказать глупо. Отстаивание собственной национальной идентичности не должно превращаться в клоунаду и не должно идти на поводу у националистов. Беда в том, что национализм (любой, а не только украинский, русский или белорусский, хотя, конечно, белорусский национализм — это сродни выражению «живой труп», но белорусские националисты тоже, как ни странно, есть) не может быть средством решения каких-либо проблем.

Национализм, раз возникнув, не преодолевается ничем. Это болезнь, которая не поддается излечению. Спасением от национализма может быть только ампутация этой идеологии и длительная бесконечная изоляция представителей такой идеологии. Заигрывание с националистами и национализмом не может привести ни к чему другому, кроме как к насилию и человеконенавистничеству. В Уголовном уложении ФРГ раздел, посвященный борьбе с национализмом, справедливо называется «Защищающаяся демократия»[1]. (В русском литературном юридическом переводе он звучит как «Создание опасности для демократического правового государства», раздел 3. В ст. 86 говорится о запрете пропагандистских материалов, которые по своему содержанию направлены на продолжение стремлений бывших национал-социалистских организаций. На это же направлена ст. 86а «Использование опознавательных знаков антиконституционных организаций»