Криминальный юмор - [2]

- А часы уж я не возьму и не предлагай, потому что понятливый ты человек, не идиот. Бывают ведь совсем по уши деревянные. Как-то познакомился в темном месте с дамой, а она кричать. Дали мне два года, отсидел один, вот и вышел. А ее с хорошей работы выгнали за аморальное поведение. Ну, прощевай, кентуха!

- До свидания, - ответил я. - Заходите еще!

Вот и говорю, что ограбить можно того, кто кастет от касторки не отличит.

УДИВИТЕЛЬНАЯ ШТУКА

В воскресенье я встретил Вадима. На его лбу залегла интеллектуальная морщинка. Он держался за огромный портфель, в который вошел бы телевизор.

- Отдыхаешь? - неуверенно спросил я.

- Пишу.

- Чего пишешь?

- Ее.

- Молодец. Кого ее?

- Диссертацию.

Вадим предложил пройтись с ним в Публичную библиотеку. Делать все равно было нечего, и я согласился.

Когда мы вошли в зал, я торжественно притих, как в церкви. Огромное помещение было плотно уставлено столами, за которыми поникли молодые люди. Мы еле отыскали свободные места.

- Они углубляют знания? - шепотом спросил я Вадима.

- Как бы не так! Пишут диссертации.

По залу перепархивал легкий шелест. Поблескивали очки. Поскрипывали авторучки. Почесывались затылки.

Работница библиотеки открыла форточки. Свежий ветер приятно побежал по ногам.

- Вон та девица пишет о романтике, - показал Вадим на соседний стол.

Девица сморщилась, зябко шевельнула плечами и пошла в коридор к паровому отоплению.

- А этот ничего не пишет, - нашел я парня, который разгадывал кроссворд.

- Как бы не так! У него тема насчет истории шарад и лабиринтов.

Вадим разложил туго набитые папки. Интеллектуальная морщинка обозначилась резче.

- А у тебя какая тема? - спросил я.

- История водопровода и канализации; начал с водопровода, еще сработанного рабами Рима.

- И про санузлы? - удивился я.

- Есть одна глава, но она увязана с кибернетикой, - значительно ответил Вадим.

В эту ночь я ворочался. В меня заползало беспокойство, едкое, как изжога. Чувство, что я чего-то упускаю, в то время, как другие не упускают, заставило мою мысль метаться под черепом. На четвертый день она успокоилась - выход был найден. Даже была найдена тема. Даже набросан план: История велосипедов (Диссертация).

1. Классики о велосипеде.

2. Конек-Горбунок - художественное воплощение мечты народа о велосипеде.

3. Трехколесный велосипед (детский).

4. Одноколесный велосипед (цирковой).

5. Почему нет четырехколесного велосипеда?

6. Почему в дамском велосипеде нет мужской рамы? (Детям не читать).

7. Велосипед и космос.

8. Как научиться кататься на велике?

Я бросился к Вадиму. Он пробежал план.

- А ты в этом вопросе башковитый рецидивист. Мой совет: кандидатский сдашь, когда напишешь диссертацию. Самый проверенный способ.

- А тему-то надо согласовать?

- Ты попиши, пособирай, поосмотрись, а потом будешь согласовывать. Темы любые подходят: нет практической ценности - есть теоретическая. Между прочим, сегодня видел, как один чудак на велосипеде двух девиц повез: одну на раме, другую на багажнике.

Я записал.

С этого момента жизнь моя изменилась. Я купил великолепную папку, килограммов на тридцать чистой бумаги и каждый вечер усаживался в Публичке рядом с Вадимом. Чем больше я писал, тем больше появлялось материала: он обладал свойством цепляться за все, что находилось поблизости. От велосипеда я как-то перешел к колесу, от колеса - к спице, от спицы - к вязанью, от вязанья - к положению женщины в Древнем Вавилоне. Диссертация, как пылесос, засасывала все, что полегче. Я не был уверен, что не вмещу всю цивилизацию. За вечер пачка книг перерабатывалась мною в страниц пятьдесят диссертации. Папка стремительно набухала и обещала быть тем горшочком из сказки, который, начав варить манную кашу, уже не мог остановиться.

- Будешь защищать диссертацию докторскую, - утешил Вадим.

На улице я не мог пропустить ни одного велосипеда, и меня стали принимать за работника ГАИ. Именно на улице зародилась глава "Что такое ниппель".

Изменилась и моя внешность. Лоб что-то пересекло. Я перестал говорить глупости вслух и начал пить боржоми. Мой взгляд так крепко вцеплялся в переносицу собеседника, что у того к ней сбегались глаза. Я научился слегка приволакивать правую ногу, что придало моей личности некоторую индивидуальность.

Однажды я вышел из Публички последним, - никак не мог уложить папку. Носить ее становилось все труднее. От тяжести слипались пальцы так, что не сразу разлипались. Хотелось взвалить папку на плечо. Только ее духовная ценность останавливала меня от подобного переноса тяжестей.

Я шел пустынным переулком. Прохожих уже не было. Редкие фонари проецировали папку на стены домов в виде здорового сундука. Не знаю почему, но около газона я замедлил шаг. Видимо, обдумывал новую главу - "Как заклеить покрышку".

Вдруг из-за угла метнулась тень, и тут же я уперся в крупноблочную грудь. У моего подбородка что-то блеснуло, и на горло легла острая металлическая точка.

- Гони гроши! - хрипнула грудь.

- Сколько? - судорожно проглотил я кусок пустоты и попытался рассмотреть лицо бандита. Оно состояло из банальной челюсти и надвинутой шляпы.