Криминальное чтиво. Зловещее светило - [99]

Только они отъехали, как Хач накинулся на Берби. Дескать, Берби ему соврал. А Берби клялся, что невинен как младенец. Но Хач стоял на своем: нет, соврал, — и для убедительности как следует вмазал Берби. Берби рухнул на дно фургона, а Хач ну его пинать, так что Берби быстренько раскололся и рассказал и о Лайде, и о деньгах. А когда Берби во всем признался, Хач повернул лошадь обратно. Берби поинтересовался: зачем же нам возвращаться? А Хач ему: за подарком для Лайды. И они опять оказались у могилы. Хач заставил Берби отрезать старику голову лопатой. Берби аж тошно стало, но Хач так привязался к старикану, что Берби ничего иного не оставалось. Хач швырнул голову в фургон, и парни снова покатили в город.

Ну и вот, только они выбрались из леса, как Хач хлебнул кукурузной водки и разорался. Он как бы сам себе рассказывал, как заставит Берби положить голову в коробку, перевязать ленточкой и подарить Лайде. То-то будет приятный сюрприз, когда она откроет коробку! Да уж, говорил Хач, Берби придется это сделать, как только Лайда вернется. А потом Хач убьет Берби. «Я тебя убью! — мурлыкал Хач. — Я тебя убью, будь ты проклят! Я тебя убью!» И он повторял это без конца, словно припев песни.

А потом Хач в очередной раз приложился к водке, встал на ноги и завопил во всю мочь. Он ударил лошадь кнутом так, что та понеслась галопом. Хач снова влепил ей. И как затянул песню: «Едем на восток! Старая повозка несется по дороге! Н-ну-у-у!» В общем, понеслись они по дороге. Лошадь мчалась во весь опор, Хач орал, Берби трясся, голова каталась по дну фургона и подскакивала на ухабах, и Берби чуть не испускал дух всякий раз, когда она ударялась о его ноги.

Наконец лошадь так устала, что больше не могла бежать, и пришлось пустить ее шагом, а Хач сел и ну мычать. Берби же все ломал голову: как бы избавиться от башки старикана? И тут он вспомнил, что скоро нужно будет пересечь ручей, который они не проезжали по пути в лес: ведь они ехали от старика другой дорогой. Когда Хач отвернется, можно бросить голову в ручей. Так он и сделал. Как стали они спускаться к ручью с небольшого холма, фургон накренился, голова подкатилась к ногам Берби, он придержал ее, а когда они были на середине моста, вышвырнул из фургона.

И тут Хач как завопил — и повалился на дно фургона. Потому что ему почудилось, будто пальнули из пистолета. Понимаете, Берби забыл, что ночь холодная и ручей замерз. Не сильно, всего-навсего тонкая корочка, не толще дюйма, но и этого хватило: когда голова ударилась об лед, он раскололся с жутким треском. Вот это и напугало Хача. А когда Хач привстал и увидел голову на льду при лунном свете, то сразу смекнул, чьих это рук дело, и пообещал убить Берби прямо сейчас. Хач потянулся за киркой. А Берби выпрыгнул из фургона и дал стрекача. Он не останавливался, пока не примчался к себе домой. Берби запер дверь, забрался в постель и укрылся с головой одеялом.

И вот, на следующее утро прибежал в город один парень и сказал, что на мосту черт знает что творится. Мы все туда повалили и первое, что увидели, — голову на льду. Она вроде как прилегла на одно ухо. Затем мы обнаружили лошадь Хача с фургоном, привязанную к перилам моста. Лошадь едва не околела от холода. А после этого нашли прорубь, в которую провалился Хач. Ну и самого Хача тоже отыскали — на дне, возле свай моста.

Первым делом мы решили вытащить голову. И поверьте мне, нелегкое это дело — доставать голову, лежащую на льду. Пришлось накинуть на нее лассо. Потом достали Хача. В карманах у него оказались гаечный ключ и двадцать три доллара, а еще при нем имелась пинта кукурузной водки, и сам он был тверд как доска. Как я понимаю, вот что с ним случилось: когда убежал Берби, Хач спустился на сваи моста, попробовал дотянуться до головы и упал. Но тогда мы ничего этого еще не знали… Так вот, голова старика была у нас, но где же остальная часть трупа?.. Уже днем двое мальчишек нашли тело, а затем отыскался горшок в камине, и стариканы из методистской церкви рассказали про то, как заезжали в гости к пострадавшему. Словом, ясно стало как дважды два, что убийство старика — дело рук Хача. К тому же Хач накануне хватил, судя по всему, лишку, да и в тюрьме сидел, и все такое. В общем, никто и не подумал на Берби. На похоронах старикана Лайда ревела как белуга, и все гадали, на кой черт Хачу понадобилась его голова. Так продолжалось три недели…

И вот как-то вечером в бильярдной снова зашел разговор о голове. Все судили да рядили, пока Бенни Хит, полицейский, не сказал: «Хач, видать, прикинул: раз не найдут голову, то и не смогут доказать убийство». И вот в самый разгар спора Берби этак всех оглядел, как всегда делал, и подмигнул. А Бенни Хит все рассуждал и рассуждал, но, когда замолчал, Берби вдруг взял слово. И через пару минут все заткнулись — слушали Берби.

Я уже говорил, что Берби здорово умел актерствовать на сцене. На этот раз он тоже вроде как роль играл в пьесе. И играл так, будто знал свою роль назубок. То вдруг на шепот перейдет, то слезу пустит, глаза вытрет и сделает вид, что больше не в силах говорить, а потом продолжит.