Крики прошлого - [58]
— Ваша честь. Уважаемые господа присяжные. Я не ищу в вас оправдания или же сострадания. Я совершил страшный, чудовищный поступок, за который не прощу себя сам. И жизни мне не хватит простить себя… Я очень благодарен за слова господина Двардова, хоть и не достоин его прощения. Я также молю простить меня мою семью за то, что подвел и опозорил их… Я виновен перед всеми и смиренно жизнь свою передаю вам, уважаемые господа присяжные. У меня все, спасибо, — говорил подсудимый с неподдельной искренностью — было очевидно: он и впрямь себя считает виноватым. Надежда Алексеевна, державшая себя все заседание в руках, более не могла сдерживать слезы. К счастью, присяжные отправились на обсуждение приговора, и судья разрешил всем покинуть зал на перерыв. Покидая помещение, Виктор с Борисом Сергеевичем впервые пересеклись взглядами, и по спине парня прошелся холодный ветерок, исходящий из ледяной глубины души мужчины. Виктору казалось, сама смерть смотрит на него. Во взгляде Двардова юноша прочел, что он все знает! Не понимая как, но Виктор чувствовал, что для Бориса Сергеевича это все спектакль, а он же просто зритель, который заранее знает, чем все закончится. Не в силах больше терпеть пронзительный взгляд, юноша отвернулся в сторону и отправился на выход. В коридоре прибывшие собрались в группу из семьи Кротовых вместе с Геннадием Юрьевичем и отправились на улицу. Ксюша сразу принялась утешать маму, Юра с супругой и Димой отошли в сторонку, а Виктор же попросил Геннадия Юрьевича на разговор, в котором изложил свои опасения, на счет осведомленности Бориса Сергеевича. Друг отца внимательно выслушал и заверил, что даже если это так, Борис не станет что-либо делать, исходя из осторожности и недурного склада ума.
— Ну а если он захочет отомстить спустя время, когда все утихомирится? — не унимался взволнованный не на шутку парень.
— Твой папа будет не просто заключенным. Его будут защищать и оберегать авторитетные в своих кругах люди. К тому же, когда все, действительно, устаканится, мы совершим подмену, и твой папа будет на свободе.
— И еще…
— Что?
— Мужчина со шрамом на лице, кто он?
— Это Михаил. Начальник безопасности и личный телохранитель Двардова. Человек, с которым лишний раз лучше никому не встречаться.
— Я его уже раньше видел.
— Когда? Где? — искренне удивился Геннадий.
— Когда Вы ездили к отцу, а меня оставили на стоянке. Именно в то утро…
— Тихо! — оглянувшись по сторонам, негромко сказал Геннадий. — Не нужно здесь об этом даже думать! — молодой человек кротко кивнул. — Ладно, я обо всем позабочусь, а ты же крепись и держи себя в руках. Все, пойдем к остальным.
Зрители и участники судебного заседания простояли некоторое время на улице, после чего их уведомили о том, что судебный процесс скоро возобновится, и всем нужно вернуться на свои места. Уже в помещении суда Виктор обнаружил, что Двардова и его телохранителя нет на своих местах. Несомненно, юноше от этого стало только легче. Судебный пристав, не спеша, передает записку судье. Полная тишина в зале и…
— Виновен! — беспристрастно объявляет главный судья.
Хоть для всех это было очевидно, для Виктора слова эти прозвучали, словно взмах топора палача на казни. Сразу же люди, охранявшие Романа Александровича, открыли решетку и надели на него наручники. Казалось, он их даже не замечает. Все его внимание было устремлено на младшего сына, и напоследок отец подмигнул ему с улыбкой на устах. Хоть младшему было совсем не весело, он улыбнулся в ответ, а после с глаз его потекли слезы. На него накатила дикая тоска; он никак не хотел, не допускал смирения перед данным фактом. А после Виктор осознал, что, не понимая как, уже бежит к своему отцу. Кто-то попытался его удержать, но он вырвался и все-таки успел ухватиться за своего папу. Потом, что было силы, обнял его. Люди в форме кричали, чтобы гражданин Кротов отошел от уже заключенного; судья назойливо стучал своим деревянным молоточком; какие-то люди что-то говорили Виктору, но он не обращал на них внимания. В этот момент для него ничего не существовало; ничего не было важнее того, чтобы обнять своего отца. Затем Юрий навалился на младшего брата и, проливая слезы, все-таки смог разорвать объятья отца и сына. Романа Александровича увели, а младший сын остался стоять на коленях, смотря туда, где он еще недавно держал своего папу.
После наступила тьма, и Виктор очнулся уже дома. Он потерял сознание. Врачи констатировали нервный срыв и рекомендовали категорический покой. Но о каком покое можно говорить, когда в семье траур, и весь дом пропитан слезами страданий его обитателей?
Романа Александровича признали виновным и присудили двадцать пять лет в колонии строго режима. Учитывая его возраст, можно было сказать, что это пожизненно, и всем любящим его, оставалось надеяться только на Геннадия Юрьевича и его план подмены.
Прошла неделя и Геннадий, наконец, навестил дом Кротовых. Сперва он отправился на разговор с Надеждой Алексеевной, а после пришел к Виктору. После короткого приветствия и вопросов ради приличия типа «как здоровье и как самочувствие?», он начал говорить по делу:
