Крикеры - [30]

Фил ничего не ответил. Он холодно положил папку на стол Маллинза, его лицо всё ещё было жёстким.

— Иди домой. Поспи немного.

Фил поднялся, словно вылезая из могилы. Образы роились в его сознании: голова Вики на коленях какого-то деревенщины, капли спермы, сияющей, как алмазы, в её волосах и на её блузке.

«Шлюха, — подумал Фил, выходя из участка. — Я уехал, и она превратилась в дешёвую стриптизёршу и проститутку…»

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Это был завораживающий звук, скользкий влажный щелчок, как будто клейкую ленту снимали с твёрдой поверхности.

Мир, казалось, гудел у него в голове: умиротворённо и чудесно.

Мешанина слов рикошетом отдавалась в его мозгу.

«Мои несчастные братья, — подумал он. — Я прощаю вас за ваши заблуждения и благословляю. Я люблю вас…»

— Óна! Óна!

— Кожоед!

— Спаситель придёт!

Он наблюдал с благоговением и верой. Какая честь видеть такое зрелище… Его сознание было опьянённым, затуманенным. Он был в приподнятом настроении.

«Плоть мира… Господи, благослови нас…»

Этот скользкий влажный звук возобновился. Сверкали цвета, вспыхивал контраст. Это было так красиво! Красный цвет рассеивался вокруг.

Его глаза обратились к небу.

А влажные звуки продолжались.

«Уже скоро, — подумал священник. Его сердце горело как тлеющий уголёк, горячий, пылающий слиток любви. — Да. Скоро это повторится снова…»

* * *

Он был маленьким мальчиком. Насекомые жужжали у его лица, некоторые из них выпускали жала. Сухие ветви и листья хрустели под его чёрными кедами; солнце пробивалось сквозь деревья.

Он чувствовал себя не очень хорошо. В школе мисс Каннингем упомянула о том, что в Китае свирепствует настоящий грипп, и это может быть очень опасно.

«Я не получу его, — вспомнил он свою мысль. — Я же не китаец».

Но его кожа была холодной, несмотря на пронизывающий жар изнутри. В животе у него пересохло. Его уже вырвало один раз, и он знал, что это, должно быть, фаршированные перцы, которые его тётя подавала на ужин вчера вечером. Он ненавидел фаршированный перец. Почему они не могут есть пироги каждый вечер вместо этого? Пироги с корицей были великолепны, а клубничные с белой глазурью тем более…

Он не хотел возвращаться домой. Он не хотел думать, что болен.

«Я не болен, — убеждал он себя. — У меня нет никакого китайского гриппа!»

И он пошёл дальше, по-детски блуждая в сдерживаемом ликовании, в любопытстве, которое было столь же искренним, сколь и бездумным. В этом овраге он играл со своими солдатиками G. I. Joes… А здесь, у пня, который выглядел широким, как крышка люка, они с Дэйвом Кейвом Хаусманом стреляли в бутылки Nehi из пневматического пистолета, который Дэйв одолжил у Игла. И они попали во множество бутылок.

Земля под его кедами захрустела. Он не знал, куда идёт, и ему было всё равно. Однажды ночью он остался у Игла дома, чтобы посмотреть шоу Альфреда Хичкока, и одна дама по телевизору убила кого-то замороженной бараньей ногой. А потом пришёл дядя Игла — Фрэнк. Он занимался строительством домов и сказал, чтобы мы никогда не ходили в лес, потому что в лесу есть «вещи», которые десятилетние дети не должны видеть. Поэтому, естественно, на следующий день он и Игл Питерс отправились в лес, что с тех пор они делали почти каждый день. Однажды они нашли тёплую банку пива Miller и даже выпили её. В другой раз они нашли мёртвую кошку за Букингемской начальной школой, и живот кошки двигался от кучки червей, которые копошились в нём. А ещё они нашли большой тёмно-зелёный пластиковый пакет, полный заплесневелых журналов, только в этих журналах было много фотографий голых дам, и они смеялись, потому что это напоминало им сериал под названием «Обнажённый город». Одна из дам лила мёд между ног другой дамы, а потом она слизывала его! В другом журнале дама засовывала пистолет в дырку другой дамы. И после этого она втыкала в себя огурцы, бананы и всё такое. А ещё в одном журнале была подпись «Венди любит сосать», и это напомнило им о песне, которую они слышали постоянно, называемой «Венди». Эта дама держала во рту большую чёрную мужскую письку!

Они с Иглом бродили по лесу, когда только могли, но никогда не находили «вещей», которые, по словам дяди Фрэнка, десятилетние дети не должны видеть.

— Дядя Фрэнк сказал, что однажды здесь поиздевались над одной девушкой, — сказал ему Игл, когда они стреляли из рогаток по бутылкам у ручья. — Он сказал, что так написано в газете.

— Поиздевались над девушкой? А что случилось?

Игл, казалось, знал всё об этом случае. Когда он прицелился, чтобы сделать свой следующий выстрел в бутылку колы, он начал говорить так обыденно, как будто ничего страшного не случилось.

— Один мужчина помочился в неё, а она этого не хотела.

Это его смутило.

— Зачем мужчине это делать?

— Потому что это приятно, глупый. Ты ничего не знаешь? Взрослые занимаются этим. Мужчина вставляет в женщину свою письку и впрыскивает в неё детский сок, и это приятно.

— О… а что такое детский сок?

Игл рассмеялся.

— Ты глупее Ларри из «Трёх балбесов»!Детский сок — это то, что выходит из мужской письки, когда он всовывает её в женщину. Это заставляет их заводить детей. Но когда женщина этого не хочет, а мужчина всё равно в неё мочится — это уже нехорошие «вещи», — Игл отвёл рогатку назад.