Крик волка - [6]

Я стала как помешанная. Эти видения не имели отношения ко мне. Они были его воспоминаниями в той же мере, как и снами. Особый род судебного испытания. Что он говорил? — «Я под следствием по делу сношения с Тьмой!» — Мать кобылиц, неудивительно, что его судьи затребовали Пророческий Сустав.

Я уложила его на дерн и снова взялась за кружку. Он послушно выпил и сказал:

— Мне кажется, я побывал в воде.

— Да, — сказала я. — Я думала о том, как спасти тебя и понадеялась на клинок своего меча. Но этот твой конь разогнал крестьян, как собака — кроликов. Они больше испугались его, чем меня.

Он искренне улыбнулся.

— Бельчонок умный, — сказал он. — Почти такой же, как вороны Колдуна.

— Мы видели трех. Я имею в виду воронов.

— Воронов? — быстро переспросил он.

— Да. Они кружили возле нас всю дорогу сюда. Теперь они улетели, но…

— Вороны! — тихо воскликнул он. — Это, должно быть!.. — Он воззрился на меня в молчании. — Ты уверена? Это были не совы?

— Я видела их на фоне луны.

Мать кобылиц! Луна! Я нарушила Правила, я верно, совсем сошла с ума, но я скакала все это время в лунном свете! И еще, я молилась ей — и она ответила. В конце концов туника Барлача выдержала. Что это? Все мои учителя плохие, или я особенно счастлива?

Я увидела, что Волк дрожит.

— Тебе нужно переодеться, — сказала я. — Я буду у реки, если понадоблюсь.

Барлач охнул на той стороне костра. Волк прыгнул. Я обернулась и вгляделась в рыжеголового, который неподвижно лежал под попонами.

— Это Барлач, — объяснила я. — Ничего страшного, не считая удара по голове.

— Ты можешь все? — Его тон язвительно-унылой забавы заставил меня вспыхнуть.

— На мне печать грома, — сказала я. Он посмеялся над этим и попытался встать на ноги. Влажная туника распахнулась, и я вспомнила, почему от тонул.

— Я буду у реки, — повторила я и пошла по короткой траве.

Внизу у воды я нашла плоский камень, села на него и некоторое время бездумно созерцала серебристо-черную воду. Все, что случилось со мной этой ночью, помимо моей воли, крутилось в моей голове, фигура Барлача, крестьяне, столпившиеся вокруг водоема, безволосая грудь Волка при свете луны, но и те его неотразимые глаза в луче фонаря во дворе. Он мне нравился. Меня тянуло к нему, когда он улыбался, я бы стала его рабыней, но он был оборотнем, полуживотным, изменяющим очертания — рассказы старенькой няни плясали в моей голове.

Внезапно картины таким образом исчезли. Луна показала мне их; она осветила мне дорогу из гостиницы, она дала свой свет возле реки, и сейчас она напомнила мне, кем был этот мужчина. Мне оставляли выбор: идти с ним, как хотела моя душа, забыв мое обучение, или покинуть его и ехать прочь вместе с лунным светом. Впервые в жизни лунный свет показался мне унылым.

Но если вопреки здравому смыслу сделать то, что я хотела и поехать с ним? Как мог уцелеть Орден, если законы нарушены? Я попадала в немилость к Луне, которой служила с семи лет… но он отказал мне в моей ранней просьбе, кто мог поручиться, что он не сделал бы этого теперь? Внезапно я решилась. Я не буду спрашивать. Я поднимусь на берег, соберу лошадей и уеду верхом раньше них, чтобы никогда больше не увидеть его. Я могла добраться до Маер-Кьюта и рассказать им в Храме, что Фенала умерла; они нашли бы мне другую подругу, чтобы вместе скакать в седле, по ночам мы бы выбирались оттуда и боролись бы с дьяволом под луной…

Хрустнула ветка. Я обернулась, он стоял против звезд. Я поднялась с камня, и луна ушла. Поглощенная своими мыслями, я не заметила, как в небе собрались облака.

— Вам будет хорошо здесь, — сказала я. — Мне пора ехать, лошади, должно быть, отдохнули.

— Я клянусь тебе, — сказал он со смехом. — Я перестал кушать маленьких девочек на завтрак с тех пор, как покинул родину.

— Это не… — начала я и поперхнулась с виноватым видом.

— Очень просто, — продолжил он сухо. — Я не люблю есть мясо по утрам.

Я не могла удержаться и хихикнула.

— Я тоже предпочитаю легкий завтрак, — согласилась я. Он сел, словно у него подкосились ноги. Черт дернул меня за язык сказать: — Я никогда не встречала оборотней. Я не думаю… — тут я овладела собой и свела все к следующему: — Когда мужчина с родимым пятном крикнул: «Оборотень!..»

— Родимое пятно? — быстро сказал он.

— Да, мужчина в дверях, — заразившись его тоном, я поспешно вспомнила. — Нет, он скрывался от тебя. Шести футов, темные волосы, дикий взгляд, на щеке родимое пятно в форме подковы. — Я скорчила свою щеку, чтобы было нагляднее. Он облегченно рассмеялся.

— Узурпатор, — сказал он. — Ублюдок Узурпатор. Мой дорогой кузен.

— Узурпатор? — переспросила я. Возникла короткая пауза, затем я решилась. — Он был в твоем сне. В третьем.

Он взглянул на меня, не удивившись.

— Я почувствовал твой страх, когда Барлач застал тебя врасплох, — сказал он. — Отчетливо, хотя был во дворе. Если ты видела мой сон, мадмуазель, ты заметила, что я был на суде. — Он говорил так, словно слова были неприятными на вкус. — Мой кузен, Король западных земель, не мог найти лучшего способа избавиться от меня, как только возложить на меня обвинение перед Орденом Белой Магии в грехе сношения с Тьмой. — Он вздрогнул, его пальцы соединились. Я видела, как он гладит изуродованный мизинец, словно на нем прежде было кольцо.