— Я встретила другого.
Лицо отца изобразило изумление.
— Вот как? Кого же?
Одри проглотила ком в горле. Надо же было проговориться…
— Ты… ты его не знаешь.
— Как его зовут? Где ты его встретила? Чем он занимается?
— Я… э… его зовут Эллиот Найт. Он живет на Эвелон-Бич и у него есть средства. — Одри благоразумно решила не говорить, где она встретила Найта. Она не думала, что отцу понравилось бы, скажи она, что Эллиот подцепил ее в кафе.
— Ты хочешь сказать, что он богат?
— Полагаю, что да.
— И он заинтересовался тобой?
Одри была в большой тревоге. Отец знал, что Расселла интересовали только ее деньги. И все же не препятствовал продолжению их связи. Ее самооценка опять резко понизилась. Ни один мужчина не интересовался ею ради нее самой. Единственная подлинная эмоция, которую она вызвала у мужчины, была жалость. Именно из жалости Эллиот поспешил ей на помощь, поцеловал ее, привез домой. Из жалости…
Она чуть не расплакалась от отчаяния. Но отец пристально смотрел на нее, и какая-то новая сила, рожденная, вероятно, недавним горьким опытом, заставила ее держать подбородок высоко, не опускать глаз и сказать:
— Очень заинтересовался.
— Тогда почему ты не пригласишь его на свой день рождения?
— Пригласить кого? — спросила Лавиния, вплывая на веранду в своем любимом черном сатиновом неглиже. Высокая, роскошно сложенная, с длинными вьющимися черными волосами, опускающимися на плечи, она была весьма привлекательной и выглядела очень чувственно.
— Доброе утро, дорогой, — она наклонилась, чтобы поцеловать мужа в лоб, потом двинулась к боковому столику и налила себе кофе.
Одри следила за ней с нескрываемой завистью. Как это здорово — быть бы такой элегантной, уверенной в себе, такой чертовски сексуальной!
— У Одри новый приятель, — объяснил отец со смесью удивления и отеческой гордости. — Она утверждает, что он очень заинтересовался ею.
Одри сделала гримасу. Да, она действительно попала как кур в ощип.
Лавиния резко повернулась и недоверчиво уставилась на нее.
— В самом деле? Мы его знаем?
— Я уже спрашивал. Нет, не знаем. Состоятельный молодой повеса, судя по всему.
— Но где Одри могла встретить такого типа? — с усмешкой спросила Лавиния. — Она же совсем не вращается в общественных кругах Сиднея. Не то чтобы кто-то мешал ей — просто это ее никогда не интересовало. Ты уверен, что она говорит правду? Все это очень странно…
Одри терпеть не могла, когда отец и Лавиния говорили о ней в третьем лице. Обычно она смирялась с этим или уходила. Но не сегодня утром.
— Зачем это я стала бы лгать, Лавиния? — с вызовом спросила она.
— Действительно, зачем? — удивилась Лавиния.
— Я просто счастлива рассказать вам об Эллиоте. Спрашивайте.
Лавиния приподняла свои тонко очерченные брови и с чашкой в руке лениво прошла на свое место за столом.
— Ну? — нетерпеливо продолжила она. — Расскажи же нам, где вы познакомились?
Одри сглотнула слюну, и новообретенная храбрость покинула ее:
— Я… э… Я…
Насмешливый огонек в черных глазах Лавинии вынудил Одри собраться с последними силами.
— Мы познакомились на вечеринке в прошлую субботу, — воспользовалась она ложью, сказанной Эллиртом Расселлу. — Но только не в последнюю, а неделю назад.
— Но в ту субботу ты не выходила из дому, — уличила ее Лавиния.
Одри обратилась за помощью к своей памяти. В ту ночь отец и Лавиния ходили в свой клуб. Вернулись они далеко за полночь и наверняка не проверяли ее комнату. Элси была единственной из прислуги, ночевавшей в доме, но она ложилась рано.
С бьющимся сердцем она ухитрилась беспечно пожать плечами.
— Я не собиралась выходить, но, когда вы ушли, мне позвонила старая школьная подруга и пригласила на импровизированную вечеринку у себя дома. И я очень рада, что пошла. Эллиот — очаровашка.
Но от Лавинии не так легко было отделаться.
— Если этот Эллиот так заинтересован тобой, почему он позволил тебе хандрить дома весь уик-энд? Почему он не пригласил тебя куда-нибудь.
— Он уезжал кататься на лыжах. А я не поехала. Я ненавижу лыжи.
— Кажется, у Одри все налаживается наконец, — проговорил отец под несомненным впечатлением от услышанного. — Можем ли мы надеяться на скорую помолвку?
Одри покраснела.
— Ну ты скажешь, папа! Мы же едва знакомы…
— На мой взгляд достаточно долго. И когда этот твой Эллиот вернется с катания на лыжах?
— Сегодня, — ответила она с удивившей ее саму бойкостью; по мере того как она набиралась опыта, лгать становилось все легче. — К вечеру.
— Тогда ты сможешь позвонить ему сегодня, — поспешно вставила Лавиния, — и пригласить на свой день рождения.
— Но я… Впрочем, конечно…
— Послушай, Одри! — не без раздражения проговорил отец. — Девушка в наши дни вполне может позвонить своему мальчику. К тому же речь идет о твоем совершеннолетии. Я уверен, что молодому человеку и в голову не придет, что ты охотишься за ним, если ты пригласишь его на свой день рождения.
Одри простонала про себя: чего доброго они еще захотят, чтобы она позвонила в их присутствии.
— Разумеется, если ты полагаешь, что Эллиот не придет… — произнесла Лавиния, растягивая слова.
Одри пристально поглядела на мачеху. Странно, но ей всегда казалось, что Лавиния любит ее. Но просто невозможно было не заметить злобный блеск ее глаз и сарказм в голосе. Это прибавило Одри решимости, о которой даже не подозревала.
