Крик глагола - [11]

и побеждает розни, страх,

и факел Родины-Свободы

34 пока что только на устах

насельников монастыря,

и в этих Сергия местах

37 жизнь не творится больше зря,

здесь сам народ осознает –

эпоху жизни светом для,

40 И вот из прошлого встает

Святитель Алексий, Стефан…

И преподобный Сергий вьёт

43 Руси святой духовный стан,

общины новое начало;

единство лечит всех от ран,

46 Но как пророчество предзнало, –

среди святых монастырей

обитель Троицы сияла

49 и сын её Варфоломей.

Она дорогу озарила

Российской будущности всей,

52 Самодержавно утвердила

и честь, и славу созиданья,

Она в духовности испила

55 всю чашу розни и страданья,

Духовность, нравственность, культура, –

вот атмосфера испытанья,

58 А век бегущий взглядом хмурым

на жизнь обители взирал

и хохотал на радость курам,

61 но мудрость в творчестве познал,

когда сын праведности Никон

в единстве с братией стяжал

64 сиянье Троицы Великой.

И там Рублев с любовью к Богу

прозрел чарующие лики

67 в земном вещественном итоге,

И смысл божественного света,

Иглой утерянной как в стоге

70 осенней хмари чувственного лета,

Он образ ангелов сшивал

в молитве инока-поэта,

73 в духовном облике купал

вишневый, голубой, зеленый, –

Три цвета красок источал

76 его порыв духотворенный,

где цель стремлений, созерцанье,

где мысль и ум, – природы стоны

79 над воплощеньем и созиданьем, –

Как сладки тайные оковы

пред вечной встречей, но расставаньем…

82 А для людей, для жизни новой,

куда ещё им так спешить? –

духотворенные основы

85 дают им сладко жизнью жить?

Но кто сказал, что ожиданье

хорошей жизни есть не жизнь

88 и кто осмысливши страданье

совсем отчаялся любить,

и кто оставил упованье

91 в надежду верить, в счастье жить?

Ведь трех узревши, Авраам

спешил скорей благословить

94 народ. Но в таинстве он сам

в едином видел три лица.

Так солнце бродит по лесам

97 у дома. С синего крыльца

лучи его во множестве горят

как на лугу цветочная пыльца,

100 Иустин, Иларий говорят:

"Явленье Троицы – Господь,

Отец и Сын, и Бог Дух Свят".

Как непослушны чувства наши,плоть,

готовы исчислять, минуя естество,

И лишь художнику под силу прополоть

106 поля, где тело – волшебство

как сорняки бесцветные унылы. –

Творец явился и взошло

109 сиянье солнца. Всё умыло

в надмирном сне голубизны

и в созерцанье золотило

112 фигуры. Мудростью полны

те лики ангелов, струящих

движений жизнь, гармоний сны

115 и в круге мысленно молящих

в безмолвной вечной тишине,

И там над временем стоящих

118 в ноуменальной вышине.

А нам в дыханье жизни тонкой,

когда откроется вполне

121 иконы смысл щемяще –

звонкий на созерцательной волне?

От этих вечных расстояний ,

124 когда услышим разговоры,

о, братья– сёстры –россияне,

как вечны в жизни наши споры?

127 Здесь ритм и графика, гармония

и краски играют в онтологии чудес,

а наши лица – чувственные маски

1ЗО стремятся опознать символику небес,

А очи ангелов, людей не замечая,

в надмирной тайне созерцают свет,

133 Но эта Троица безмолвными речами

страх, ненависть и розни мира

поражает. И в этом мыслится ответ:

136 "Не сотвори себе кумира."

67

Киксовая мелодия кларнета

(рефлексия на мотив апокалипсиса)

Аннотация:

" качайся в тучах седой и тяжкий…"

Приступая к речам, еще раз обратимся с молитвой к спасителю,

дабы он указал нам счастливый путь от странного и необычного

повествования у правдоподобному выводу.-ПЛАТОН."Тимей".

I.ОСОЗНАНИЕ

Горят огни за чёрным перелеском,

Дома, как души, не уложишь спать,

они тревожатся и полны тихой страсти,

в них сущностью день с ночью говорят.

А утром мат под окнами серчает

и в анекдоте свежая молва

шершавым языком паскудного мычанья

троит. В рабочем дне

ещё начало утра голубого;

отбойным молоткам, лебёдкам

петь и ныть.

В подъёмных кранах

тихая тревога.

Но вот в работе все. И руки говорят.

Посёлок пуст,

а где-то сосны валят.

И этот стон столетних стариков

стоит в бору сосновом,

а тракторы хрипят,

на разворотах пни корчуя.

Щепа шуршит, как мышцы, извиваясь.

Вот звук грудной охватывает лес,

по просекам стволы

могучих мёртвых елей

на лесопилку в грудах

волокут. Хохочут пилы, мерзко улыбаясь,

во влажной радуге опилочной муки;

вот строят штабеля из досок-тел

распластанных стволов,

как будто кости сортируют.

У леса спит река,

безлика и послушна

она в осенний томный период.

В низовьях хлюпают гудки

и тащатся до пристани на биржах.

Горбатый, желто-серый лесовоз

толкает к пристани открытую платформу,

вода не суетится, к причалу

баржи мирно пропуская.

Вот встали все, к погрузке

изготовив плечи. Движение

огромных механизмов.

В движенье всё в единоравной цели.

И в этот миг всё мертвое живому в сути

равно или подобно, восхищая нас.

Ах, как нам хочется, не двигаясь, столетьями стоять

как сосны-исполины и видеть время.

Сознавать как всё меняется вокруг и провожать врагов в последний путь.-

Пускай износят облик человека.

Но в этом труд, искусство и наука секрет свой общности творят.

Так в кибернетике машина

лишь интеллект всё силилась понять.

А красок парадокс и формы у ваянья

стремятся уловить из мира у сознанья,

одушевить и вычеркнуть себя из мёртвых

и бездумных созерцаний.

Не то же мы. Мы

люди, стремимся всюду и везде себя овеществить.

Как будто дух нас к этому влечёт.

Не в этом смысл ли творчества горенья,

не в этом суть пророческая слов,