Крестовые походы в Палестину (1095–1291). Аргументы для привлечения к участию - [36]
Как писал по этому поводу Ансельм Кентерберийский, события, случающиеся под действием автономных механизмов созданной Богом природы (naturalis) или по желанию человека (voluntarius), нужно отделять от тех, которые вызваны непосредственным вмешательством Бога. Все на свете совершается либо согласно естественному порядку, установленному Богом, либо по воле существа, которое совершает действие. Однако случаются вещи, которые выходят за эти рамки и происходят не согласно природе, не по воле существа, а по воле одного лишь Бога, и они называются чудесами (mirabilis)[381]. Уже упоминавшийся Петр Ломбард одновременно с «природными» вещами говорил о вещах, причина которых заключается единственно в Боге, называя их выходящими за пределы природного (prêter naturam)[382]. Подобное по смыслу разделение на происходящее naturaliter и на miraculosa присутствует и в трудах Геральда Кембрийского[383]. Начиная с рубежа XII–XIII вв., когда центральная папская власть взяла процессы канонизаций под свой непосредственный контроль[384], именно «отличие от природы», заложенной Богом, являлось определяющим критерием, чтобы считать чудо чудом и признать человека святым[385]. Дополнительное терминологическое новшество появилось в трудах ряда теоретиков XIII в.: mirabilia (в отличие от miracula) стали объединять в себе те явления, которые кажутся людям сверхъестественными, но при этом могут иметь и научное объяснение[386].
Можно предположить, что к чудесам должны относиться такие явления, как видения и прямая (физическая) небесная поддержка крестоносцев во время сражений. В этих случаях прямое небесное вмешательство очевидно.
Однако в менее очевидных случаях возникает вопрос: насколько наш современный взгляд соответствует представлениям Средневековья о том, где именно кончается природа и начинается божественное вмешательство? Задача усложняется тем, что ясности в вопросе в Средние века не было: средневековые теологи не могли не столкнуться в этих вещах с «парадоксом кучи», чем были вызваны их неоднократные попытки четко разграничить естественный и чудесный ход событий[387].
Как понять, что точно считалось чудом, на взгляд хрониста? Мы можем проверить здесь лишь очень ограниченный набор потенциальных случаев, поскольку специфические средневековые термины miraculum и mirabilia употребляются в интересующих нас хрониках не очень часто. Тем не менее такие случаи есть. Но возникает еще и другой вопрос: теоретически эти слова могут быть многозначны и обозначать не только чудо. Как мы проверим: идет ли речь именно о нашем значении? Оптимальным «проверочным средством» здесь будет наличие прямого указания на божественное вмешательство.
Имеются случаи, применительно к которым такая проверка доказывает лишь очевидное: на взгляд современного читателя, это однозначно чудеса. Это можно увидеть на примерах из хроник первого крестового похода. В прологе к своей хронике Фульхерий Шартрский без уточнений говорит, что Бог отметил чудесами (miraculum) как библейскую историю, так и крестовые походы: «Хотя я и не осмелюсь приравнять описанное дело [крестовый поход] к достижениям израильского народа, Маккавеев и многих других, которые Бог обозначил столь частыми и замечательными чудесами (magnificis miraculis illustravit), я все же считаю, что оно стоит ненамного ниже их, поскольку известно, что в них свершилось много божественных чудес (Dei miracula)»[388]. Он же описывает, как группа крестоносцев, отправляясь в поход, потерпела крушение, и на телах погибших, которые удалось достать из воды, были найдены знаки креста на спине (reperte sunt in carnibus quorumdam super spatulas scilicet cruces insignite). Автор считает это чудом (miraculum), совершившимся по воле Бога (Domino volente)[389]. Фальсификация же подобных стигматов была названа в хронике Гвиберта Ножанского «узурпацией чуда» (usurpavere miraculum)[390]. В хронике Роберта Реймсского Боэмунд в разговоре с сарацином Фирузом называет чудом сам факт божественной поддержки в целом: «О Фируз, неужели тебе не кажется большим чудом (miraculum) то, что через нас действует Господь Иисус Христос, в которого мы верим?»[391]. Раймунд Анжильский сообщает о том, что во время продвижения крестоносцев по Малой Азии впереди войска шли некие два рыцаря в блестящих доспехах (duo équités armis coruscis… exercitum nostrum precedentes), видя которых, турки не решались атаковать их, и это был «чудесный знак» (insigne miraculum)[392]. Хотя прямого указания на божественное вмешательство здесь и нет, судя по представленному образу, речь все же идет от каких-то небесных силах и значении термина как противоположности природе.
Вместе с тем есть истории, в которых соблюдается условие «термин + явное указание на божественную роль», но которые, на взгляд современного читателя, совсем не однозначно являются чудесами. Хронист первого крестового похода Петр Тудебод описывает, как во время битвы при Аскалоне вьючные животные обступили войско франков, тем самым защищая его, и это было «чудом Бога»
