Крестоповал. Война совести - [19]

* * *

Заскочив в купе, Хвастун торопливо сунул вещи под нижнюю полку и устремился назад. Коридор был забит людьми. С коробками, сумками, волоча за собой детей, пассажиры забивались в вагон. Обливаясь потом, Хвастун стал протискиваться к выходу. С его габаритами это было тяжело сделать.

– Куда прешь?! – кричал раскрасневшийся от жары и напряжения парень в кепке-бейсболке, пропихивая впереди себя огромный рюкзак. Хвастун шагнул, уступая дорогу, в чужое купе и случайно толкнул плечом стоявшую на нижних полках женщину. Она охнула и полетела на столик. На голову Хвастуна обрушилась сумка. Хрустнули позвонки, а из глаз брызнули искры.

– И куда прешь? – морщась, запричитала женщина.

– Извините. – Хвастун схватил упавший на пол баул и уложил на полку. – Я помогу…

– Вы поможете, если уйдете, – потирая ушибленную спину, простонала она.

– Я не хотел, – пробормотал он, возвращаясь в коридор.

Кляня себя за то, что не купил билет в «СВ», где народу меньше не только из-за мест, но и из-за непомерной для многих стоимости проезда, Хвастун в конце концов все же выбрался на перрон. Завидев его, Белла поправила ремешок висевшей на плече сумочки и подошла к стоявшей рядом с вагоном проводнице.

– Извините, пожалуйста. – Белла стрельнула в сторону Хвастуна глазками. – Не могли бы вы передать это пассажирам, которые сядут в Кирове?

С этими словами она протянула проводнице перетянутый скотчем сверток.

– Еще чего! – заупрямилась та. – Я что, почта? И так дел по горло. Да и не положено. Может, у вас тут бомба?

– Да какая бомба? – рассмеялась Белла. – Полотенце здесь.

– Мы полотенце выдаем, – сухо отрезала проводница и взяла протянутый ей пассажиром билет.

– Ну, пожалуйста, – захныкала Белла. – Это старообрядцы. Они точно в вашем вагоне поедут…

– Отойдите, девушка, не мешайте работать, – глядя в билет, сказала проводница.

– Гражданин, может, вы возьмете? – обратилась она к парню, у которого в этот момент проверяли билет.

– Он до Кирова выходит, – со злорадством ответила проводница, возвращая парню билет.

– А вы? – Беллочка устремила свой взор на Хвастуна.

– Что я? – сделал вид, будто не слышал разговор, Хвастун.

– Сможете передать посылку человеку, который сядет в этот вагон завтра утром? – умоляющим голосом спросила она.

– Зачем мне это надо? – хмыкнул Хвастун, одновременно выискивая взглядом в толпе Щербатого и Гвоздя.

– Пожалуйста, я заплачу, – умоляющим голосом просила между тем Белла.

– Сколько? – не глядя на нее, спросил Хвастун.

– А сколько надо?

– Смотря, что ты передаешь, – увидев у соседнего вагона Клима, сказал он.

– Полотенце старое, – устало сообщила Белла.

– Зачем? – сделал вид, будто удивился, Хвастун.

– Это бабушки его…

– Чьей бабушки? – Хвастун повеселел.

– Того, кому передать надо. – Белла вконец растерялась. Ведь договорились заранее, как отказывается проводник, она пытается вынудить передать Берестовым полотенце первого попавшегося пассажира, а потом появится Хвастун и сам возьмется выполнить просьбу. На деле ей совсем не по сценарию приходится его уговаривать. Белла ровным счетом ничего не понимала. Тем более изначально все пошло не так, как хотелось. Журналистка наотрез отказалась заниматься полотенцем сама, ссылаясь на занятость. Она сообщила лишь номер сотового телефона встретившего старообрядцев родственника. Связавшись с ним, Белла узнала, что Берестов Никита Лукич купил для всей семьи билеты на проходящий поезд «Москва – Владивосток» в восьмой купейный вагон. Поедет до Тайшета. Кто бы сомневался, что после этого Хвастун на пару с Климом станут их попутчиками? С их связями это не проблема.

Однако жизнь начала преподносить сюрпризы чаще, чем к этому привык Хвастун. Когда дело дошло до распределения ролей в написанном по его сценарию новом криминальном спектакле, выяснилось, что Щербатого и Гвоздя за совершение преступления объявили в розыск. Опознал обоих терпила, которого они на вокзале развели на сороковник… Немного поразмыслив, Хвастун все же решил оставить их в команде по принципу – коней на переправе не меняют. Оба были проверены – не одно дело с ним провернули. Брать за сутки до отъезда новых – опасно.

Прижимая сверток рукой, Хвастун вернулся в вагон. До отправления оставались считаные минуты. Толчея прекратилась. В проходе стояла женщина, которую он случайно столкнул на пол. Глядя в окно, она говорила по телефону.

Неожиданно Хвастун решил перед ней извиниться. Ехать долго, мало ли? Стоя у титана, он дождался, когда она уберет трубку, и подошел ближе:

– Вы на меня не обижаетесь?

Женщина посмотрела на Хвастуна:

– Это вы? А за что?

– Еще раз простите. – Он виновато вздохнул.

Двери в другом конце вагона открылись, и в проход вошли двое крепких парней в штатском. У Хвастуна заныло под ложечкой. Он был достаточно тертым калачом, чтобы не догадаться, кто сейчас направляется в его сторону. Хвастун вцепился в поручень и уставился в окно:

– Получилось нехорошо…

– Да бросьте вы, – отмахнулась женщина. – Я уже забыла…

Между тем по мере приближения к Хвастуну мужчины продолжали, заглядывая в каждое купе, о чем-то спрашивать пассажиров…

«Неужели меня ищут? – мелькнула у него мысль. – Не может быть. Я точно нигде не засвечен. Вот из-за Гвоздя с Щербатым наверняка могут шмон устроить… Хотя так обычно только из-за мокрушников кипишуют».