Крестоносец - [82]

Глава VIII

Остаток пути до Саарбрюккена обошёлся без приключений. Очередной небольшой городок на нашем пути, где большая часть населения общалась на немецком, хотя близость Франции накладывала свой отпечаток. Ещё несколько веков назад при Карле Великом Северная Испания, Франция, Германия, Северная и Центральная Италия были одним государством, а после его кончины оно раздробилось на несколько королевств, княжеств, герцогств и так далее.

Роланд настаивал, чтобы мы заехали в ратушу и доложили о попытке ночного нападения, так как, по его мнению, это происшествии требовало судебного разбирательства. Но мои слова относительно того, насколько долго оно может затянуться и что свидетелей всё равно нет кроме Роланда, а он сторона заинтересованная, его пыл слегка остудили. Всё-таки ментовский опыт — большая вещь, и уж кому как не мне знать, во что всё это может вылиться. Конечно, средневековая судебная система далеко не та, к которой я привык в моём будущем, но и в ней, я уверен, хватало крючкотворства.

Переночевав на постоялом дворе, утром мы выехали первыми, практически на заре, когда остальные франкские рыцари ещё предпочитали нежиться на пуховых, гостиничных перинах. Шутка — о пуховых перинах в этой гостинице можно было только мечтать, зато клопов было в избытке. Но мой запас пижмы сделал своё дело — наши с Роландом постели перепуганные запахом травы кровососущие покинули моментально, и до утра больше не потревожили.

Мы ехали, придерживаясь русла реки Саар, благо что вдоль него шла довольно широкая дорога. По счастью, дождей пока не было, иначе нам пришлось бы двигаться по раскисшей грязи, как и остальным рыцарям, что следовали вдогонку за основной армией Людовика, который сам опережал нас на четыре дня. Думаю, они вышли к границе Пфальца и Швабии, и сейчас переправляются через Рейн.

Не успели мы отъехать от Саарбрюкена на десяток лье, как услышали позади себя топот копыт. Нас нагоняла группа вооружённых всадников, и я уже тогда почувствовал смутное беспокойство. А когда они приблизились, и я узнал среди них не кого иного, как Вольфганга Вагнера — племянника убитого мною разбойника — то сразу понял, что хорошего ждать не приходится.

Так оно и вышло. Нагнав нас, Вагнер завопил что было мочи:

— Вот они! Это они! А вон тот убил моего дядю!

То есть он кричал на немецком, но кое-что я из его воплей понял. С племянничком их было девять, и все, как я уже упоминал, вооружены до зубов, включая самого Вольфганга. Рвануть с места? Можно было попробовать, но двое из преследователей весьма недвусмысленно нацелили в нашу сторону взведённые арбалеты — один болт смотрел мне в грудь, а второй — в грудь Роланду. И, признаться, рисковать жизнью мне совершенно не хотелось, хотя сознание рисовало весьма скорбные перспективы нашего с товарищем будущего.

Да, ничего из вещей убитого мною негодяя я не взял, равно как и из вещей его племянничка. Так что доказательной базы у противной стороны не было никакой. И я уже собрался было заявить, что вижу этого прыщавого впервые в жизни, как вмешался Роланд, по своему обыкновению не сдержавший язык за зубами. Видимо, он тоже сообразил, что к чему, но вместо того, чтобы промолчать и предоставить возможность мне самому разрулить ситуацию, решил возопить к справедливости.

— Это разбойник! — закричал он на французском, тыча пальцем в Вольфганга. — Он и его дядя среди ночи решили нас ограбить, и только провидение спасло нас с Симоном от гибели! Арестуйте его немедленно!

Ой дурак, невольно повторил я про себя эпитет Жоржа Милославского из всеми любимой в моём будущем кинокомедии. На какое-то мгновение, правда, наши преследователи пребывали в растерянности, но длилась она недолго, так как сообразительный племянник снова начал что-то верещать, показывая, видимо, старшему группы, обладателю пышных усов, в которых уже пробивалась проседь, на мою руку. Я понял ещё меньше, чем в первый раз, но всё же сообразил, что Вольфганг пытается обратить внимание на мой перстень. Тот самый, что подарил мне Людовик за рецепт салат, и я про себя называл этот перстень салатным.

После этого инициативу в свои руки взял усатый… Здесь, правда, почти все были усатые, но у этого усы были самые густые.

— Вы говорите на германском? — спросил он по-французски с сильным акцентом.

— Очень плохо, — так же на французском ответил я.

— Что ж… Я представляю городскую стражу Сарбрюкена, моё имя Густав-Мартин Мюллер.

Папаша Мюллер, хе… Есть некое сходство с Броневым, хоть и весьма отдалённое, да и род занятий в чём-то схож. Лет через триста он носил бы звание капитана, ну или лейтенанта, а пока, отправив на свалку истории всяких центурионов с трибунами, в Европе до новых званий ещё не додумались. В Византии, впрочем, должны уже быть, или ещё должны быть, это смотря как поглядеть, а так… Ну, десятник, сотник, тысячник. На Руси так же, да и у татаро-монголов то еж самое, только десятник прозывается, если не ошибаюсь, унбаши, сотник — йезбаши, ну и так далее.

— Вы Симон де Лонэ, а ваш спутник, кажется, Роланд? — он повернулся к Вольфгангу, и тот с готовностью закивал. — Этот молодой человек утверждает, что вы набились ему и его дяде в спутники, а ночью подло напали на них с целью ограбления. Ему чудом удалось спастись, а когда он вернулся на место преступления, то обнаружил бездыханное тело несчастного дядюшки с дырой в груди и изувеченной промежностью.