Крестоносец - [110]

Но ростовщик всё же не сдался, попытавшись воззвать к чиновнику:

— Герр Зоммер, как же так?! Штадтгерихт решил! Долг… Кузнец и его семья… Они мои! Мы же дого…

— Герр Пфефферкорн! — гаркнул чиновник, прерывая ростовщика, видимо, чтобы не сболтнул лишнее. — Успокойтесь! Всё по закону! Кузнец и его семья стали бы вашими после полудня, если бы никто не уплатил их долг! Но он уплачен этими благородными риттерами. Вот ваши пять безантов. Приговор штадтгерихта не вступил в силу. Кузнец Карл Хромой больше ничего не должен и свободен, как и его семейство. Таков закон, и ему должно подчиняться!

Этот разговор между чиновником и ростовщиком шёл, понятно, на немецком, которого я почти не понимал, а Роланд на языке ещё не родившихся Шиллера и Гёте вообще был ни в зуб копытом. К счастью, нам переводил Клеменс, забравшийся вместе с нами на помост, откуда бросал торжествующие взгляды на Пфефферкорна.

Забрав у чиновника безанты, притихший ростовщик удалился с площади в сопровождении своих амбалов, ругаясь вполголоса, а в спину ему летели смешки зевак. Да-а, не любят горожане ростовщика, раз так рады его унижению. А кто их любит? Когда мы берём деньги в долг, потом ой как не хочется отдавать, да ещё с процентами. Но порой нет другого выхода. Главное, чтобы потом было что возвращать и самом не остаться без штанов.

Тем временем писарь выписал требуемый документ в двух экземплярах (копия пойдёт в штадтгерихт), чиновник их подписал и пришлёпнул печать, висевшую у него на шее, выдав мне мой экземпляр. При этом слупил с меня полдюжины серебрушек в качестве судебной пошлины и цены пергамента.

Спустившись с помоста, мы с Роландом подошли к мастеру и его семье, которые продолжали стоять под помостом, видимо, не до конца веря в происходящее. Стражники сразу после решения чиновника свалили куда-то по своим делам. Протянув кузнецу выданные чиновником пергамент и расписку, я во всеуслышание сообщил, что он и его родственники свободны. Горожане на площади разразились радостными криками приветствуя нас. Похоже, в Саарбрюккене я становлюсь популярным. А ведь считанные дни прошли с тех пор, как эти же люди собирались поглазеть на моё зажаривание, и кто-то даже кричал: «Распни!». В смысле: «Сожги его!».

Но всё это было ничто по сравнению с реакцией семьи кузнеца. Тут было всё: и радостный смех, и такие же слёзы, и обнимашки между собой, и целование рук нам с Роландом, от чего я безуспешно пытался отбиться:

— Прекратите! Я не епископ, не Папа, не король и тем более не дама, чтоб целовать мне руки! Я этого не люблю!

— Герр де Лонэ, — ответила на неплохом французском, хотя и с заметным акцентом, Гертруда, с лица которой исчезло замученное выражение, так что перед нами была просто красивая женщина, хотя и немолодая по средневековым меркам. — Вы и герр дю Шатле не короли и не епископы, вы — святые! Кто ещё заплатил бы пять безантов за незнакомых людей?

— Слышал, Роланд? — повернулся я к другу. — Вот твои пассии удивятся, если узнают, что весело проводили время со святым!

— Да я и не претендую, — слегка смутился Роланд. — А вот ты, когда Господь призовёт, будешь неплохо смотреться рядом с твоим Покровителем.

— Герр де Лонэ, герр дю Шатле, — вступил в разговор Карл на очень чистом французском, с совсем небольшим акцентом, не понял каким, но на немецкий не похож (хотя много ли я знаю о нынешних немецких диалектах?). — Целование рук — это такая мелочь, что, право, не стоит внимания. Вы спасли меня с сыновьями от неволи, а мою жену и дочерей от бесчестья. Герти права, никто не сделал бы для посторонних людей то, что сделали вы. Мы обязаны вам до конца жизни и вряд ли когда-то расплатимся. Но если я не сделаю для вас хоть что-то, то буду всю жизнь считать себя неблагодарным свиньёй. Может быть, вам нужно что-то из оружия и доспехов? У меня этого добра скопилось много. Отдам по цене металла, за работу не возьму ни пфеннига. Я бы и за металл ничего не взял, но надо семью содержать. Хотя, если с обменом, денег не возьму.

— Вообще-то, нам нужна помощь, — предложение кузнеца пришлось очень кстати. — Мы в этом городе ничего не знаем, кроме графского замка и таверны «Зелёный Рыцарь». А нам нужно кое-что купить. Листовую медь, олово, серебряные фляги для путешествия, пробку кусками, для одного дела, цветное стекло, горный хрусталь… Ещё нужен медник, сделать кое-что. Да и арбалеты хочу переделать. Целый список, в общем.

— Сделаем, благородные господа, — немного подумав, кивнул Карл. — Медь и олово я знаю, где достать. Недорого и станет. С флягами тоже просто. Недавно Конрад, серебренник, жаловался, что один аббат заказал ему полдюжины серебряных фляг, для путешествия по святым местам, да помер, не успев выкупить вещи. А новый аббат не захотел платить. Видно никуда не собирается из своего монастыря. В общем, почти как со мной случилось, — мастер грустно улыбнулся, — только Конрад оказался умнее и удачливее, не стал залезать в долги. Правда, ему заплатить придётся. И металл недёшев, и работа. Конрад не портач, мастер добрый, с искрой, у него наши толстосумы заказывают, и церковники, и даже знатные господа.