«Крестоносцы» войны - [228]
— Но вы шли на такие трудности, на такой риск — неужели вы не поинтересовались, что написано в этих листовках?
Он перевел Уиллоуби свой вопрос. Уиллоуби кивнул. Уиллоуби не усмотрел в этом вопросе ничего опасного. Марианна — славная девочка, она не любила нацистов и доказала это на деле; ну что ж, подобные чувства заслуживают уважения.
— Там было что-то против правительства, — сказала она Иетсу. Вполне безопасный ответ; если людей казнили за составление и распространение листовок, значит, там наверняка было много чего против правительства.
— Да, да, разумеется, — с тонкой усмешкой сказал Иетс. — Но я бы хотел, чтобы вы мне рассказали поподробнее.
— Это было так давно, — повторила она, — столько времени прошло с тех пор. И потом, все эти ужасные переживания… Я просто знала, что раз Ганс и Клара о чем-то пишут в листовках, значит, это правильно. То есть я, конечно, читала, но не очень внимательно.
— Расскажите мне о своих родных, — переменил Иетс тему.
— А что вы желаете знать? — Она уже поняла, к чему клонит Иетс. Он хочет изобличить ее во лжи. Если бы в комнате не было Уиллоуби, можно было даже признаться, объяснить Иетсу, что она пошла на это маленькое искажение истины, потому что жить было трудно и хотелось хороших платьев, и сытной еды, и всего того, что у американцев имелось в изобилии. Но при Уиллоуби она вынуждена была держаться за свою ложь. Не стоит его огорчать; и потом, это такой человек: узнай он, что она ему солгала, он больше никогда не поверит ни одному ее слову.
— Что я желаю знать? — переспросил Иетс. — Все. Кто был ваш отец, чем он занимался?
Ее отец был гейдельбергский жестяник, который каждое утро надевал синий комбинезон и, захватив завернутый в газету завтрак, уходил на работу. Но для брата профессора это, пожалуй, слишком скромно. Брат профессора должен быть персоной поважнее.
— Он был подрядчиком по кровельным работам, — сказала она.
— В каком родстве он состоял с профессором Зекендорфом?
— Как в каком? Его родной брат. — Она улыбнулась.
— Старший? Младший?
— Младший.
— Марианна, как это ни удивительно, у профессора Зекендорфа никогда не было братьев.
Взгляд Марианны, слегка скосившись, уперся в стену позади Иетса. Уиллоуби с беспокойством спросил, что такое сказал Иетс.
Иетс перевел ему свои слова.
Уиллоуби повернулся к девушке:
— Это правда, Марианна?
— Нет.
— Вот видите! — сказал Уиллоуби. — Да вы что, собственно, хотите доказать?
Трой перестал рисовать человечков. Он теперь быстро писал карандашом в блокноте.
— Если у профессора не было братьев, Марианна, значит, вы не можете быть его племянницей.
— Но я его племянница! — сказала она. Ее голос чуть-чуть не сорвался. Еще минута, и она бы расплакалась. Она вытащила из сумочки носовой платок. — Кто-то вам наговорил на меня! Люди так завистливы. Не могут перенести, когда другому хорошо!
— Что? Что такое? — спрашивал Уиллоуби. Сердце его уже снова растаяло.
— Может быть, вам еще скажут, что я и в концлагере не была? Что я не переносила пыток, раз у меня на теле нет рубцов? Да, они старались не попортить мое тело, они были осторожны, когда сажали меня в ледяную ванну… Много вы знаете, вы, американцы!…
— Что она говорит? Иетс, ради Бога!
— Опять пережевывает свою старую басню о ледяной ванне, — пояснил Иетс.
Уиллоуби сорвался с места:
— Обычно, Иетс, вы готовы развесить уши перед каждым, кто выдает себя за жертву нацистов. А тут вас вдруг одолел скептицизм — только потому, что я взял под защиту эту бедную девочку.
Марианна вдруг зарыдала. Для удобства Уиллоуби она решила прибегнуть к своим скудным познаниям в английском языке.
— Гестапо — там тоже так спрашивали — тоже так…
— Это просто гнусно! — вскричал Уиллоуби. — Вы, кажется, считаете себя офицером и джентльменом!
— Она всех нас дурачит, включая и вас, сэр. Я вам это сейчас докажу!… Вы правильно сказали — это просто гнусно!
— Доказывайте, если можете!
— Марианна, перестаньте хныкать, от этого цвет лица портится. Скажите мне лучше, когда вы последний раз видели вашего дядю?
Она высморкалась и напудрила нос — она и в самом деле плакала, от страха, от обиды, от жалости к самой себе.
— Ну, Марианна, я жду. Когда?
— В 1942 году, в Мюнхене. Бедный дядя, он так всегда тревожился за Ганса и Клару.
Иетс нажал кнопку, скрытую под столом. Где-то в другой комнате загудел зуммер.
Вошел старый профессор. Увидя столько народу в маленьком кабинетике, он смутился и растерянно заморгал, не зная, чего от него хотят. Ему бросился в глаза затылок девушки, изящная линия ее спины; он встретил удивленный взгляд припухших глаз Уиллоуби.
— Кто это? — спросил Уиллоуби.
Марианна оглянулась. Вошедший старик показался ей симпатичным. Только очень уж истощен, видно, что ему нужны питание и уход. Волосы всклокочены, губы синеватого оттенка, многих зубов недостает. Она посмотрела на Иетса. Ее удивило его сосредоточенное выражение. Он явно наблюдал за ней. И вдруг ее осенило — этот старик, выжидательный взгляд Иетса…
Она вскочила. В одно мгновение старик очутился в ее объятиях. Она целовала его; от него пахло скверным мылом, порошком от насекомых и дезинфекцией, но она целовала его. И приговаривала:
«Книга царя Давида» — это поразительная смесь конформизма и бунтарства, готовности веры и цинизма, простодушия и мудрости. Автор пишет о царе Давиде — жестоком и талантливом политике, но его история может быть спроецирована на любого правителя, ставшего деспотом и тираном.
В этом томе собраны повести и рассказы 23 писателей ГДР старшего поколения, стоящих у истоков литературы ГДР и утвердивших себя не только в немецкой, во и в мировой литературе.Центральным мотивом многих рассказов является антифашистская, антивоенная тема. В них предстает Германия фашистской поры, опозоренная гитлеровскими преступлениями. На фоне кровавой истории «третьего рейха», на фоне непрекращающейся борьбы оживают судьбы лучших сыновей и дочерей немецкого народа. Другая тема — отражение сегодняшней действительности ГДР, приобщение миллионов к трудовому ритму Республики, ее делам и планам, кровная связь героев с жизнью государства, впервые в немецкой истории строящего социализм.
В сборник «Янки в мундирах» включены отрывки из произведений популярных писателей: Марка Твэна, Говарда Фаста, Джона Уивера и Стефана Гейма, разоблачающих реакционную сущность американской политики на протяжении последнего столетия.
Роман немецкого писателя Штефана Хейма «Хроники царя Давида» — это оригинальная, ироничная версия хорошо знакомых библейских сюжетов. Проходят тысячелетия, медленно течет время, рушатся царства и храмы, история обрастает красивыми легендами. Однако, констатирует автор, как просто подправить историю, а порой и вовсе переписать ее по заказу.В основу книги положен конфликт между творческой личностью и тоталитарной государственной машиной. Как сохранить человеку в этой борьбе свое достоинство, отстоять право говорить правду? На какие компромиссы с собственной совестью предстоит ему идти, какую высокую цену платить…Несмотря на серьезность и глобальность поставленных проблем, книга полна блестящего юмора, написана легким, изящным языком.
Стефан Гейм (р.1913) шел к этому роману почти четверть века, впервые заявив тему библейской стилизации в `Крестоносцах` (1948), и вернувшись к ней в `Книге царя Давида` (1972). `Агасфер` (1981) стал творческой вершиной немецкого писателя, и получил широкую международную известность, будучи опубликованным в таких разных странах, как США и ГДР. Опираясь на европейскую традицию романов о Вечном жиде, Гейм пишет огромное полотно, на котором встречаются герои Нового Завета, германской Реформации и наших дней.
Эта книга — одно из самых волнующих произведений известного болгарского прозаика — высвечивает события единственного, но поистине незабываемого дня в героическом прошлом братской Болгарии, 9 сентября 1944 г. Действие романа развивается динамично и напряженно. В центре внимания автора — судьбы людей, обретающих в борьбе свое достоинство и человеческое величие.
В документальной повести рассказывается о москвиче-артиллеристе П. В. Шутове, удостоенном звания Героя Советского Союза за подвиги в советско-финляндской войне. Это высокое звание он с честью пронес по дорогам Великой Отечественной войны, защищая Москву, громя врага у стен Ленинграда, освобождая Белоруссию. Для широкого круга читателей.
В увлекательной военно-исторической повести на фоне совершенно неожиданного рассказа бывалого героя-фронтовика о его подвиге показано изменение во времени психологии четырёх поколений мужчин. Показана трансформация их отношения к истории страны, к знаменательным датам, к героям давно закончившейся войны, к помпезным парадам, к личной ответственности за судьбу и безопасность родины.
Третья часть книги рассказывает о событиях Второй Чеченской войны 1999-2000 года, увиденные глазами молодого офицера-танкиста. Содержит нецензурную брань.
Простыми, искренними словами автор рассказывает о начале службы в армии и событиях вооруженного конфликта 1999 года в Дагестане и Второй Чеченской войны, увиденные глазами молодого офицера-танкиста. Честно, без камуфляжа и упрощений он описывает будни боевой подготовки, марши, быт во временных районах базирования и жестокую правду войны. Содержит нецензурную брань.
Авторы повествуют о школе мужества, которую прошел в период второй мировой войны 11-й авиационный истребительный полк Войска Польского, скомплектованный в СССР при активной помощи советских летчиков и инженеров. Красно-белые шашечки — опознавательный знак на плоскостях самолетов польских ВВС. Книга посвящена боевым будням полка в трудное для Советского Союза и Польши время — в период тяжелой борьбы с гитлеровской Германией. Авторы рассказывают, как рождалось и крепло братство по оружию между СССР и Польшей, о той громадной помощи, которую оказал Советский Союз Польше в строительстве ее вооруженных сил.
Хруст фюзеляжа, вопросы взволновавшегося экипажа, а потом два приказа командира, отданные спокойным голосом: «Готовьтесь прыгать… Прыгайте»… и штурман, прыгнувший первым, как этого требует инструкция, приземляется на свекольном поле, целым и невредимым… но один. Самолет разбился, все товарищи погибли.Главный герой романа французского писателя и ветерана Второй мировой войны Жюля Руа лейтенант Рипо совершает вынужденный прыжок с парашютом из подбитого самолета, не подозревая как сильно изменит его жизнь этот инцидент.
Шестидесятые годы двадцатого века. Немецкий журналист Курт Штайнер собирает сведения о женщине-хирурге, служившей в войсках СС. Пытаясь шантажировать этой информацией одного из руководителей неонацистской организации, Штайнер погибает. Расследуя гибель Курта, его жена узнает, что та самая женщина-хирург была последней габсбургской принцессой, которая волею судьбы оказалась в нацистской Германии и попала в концлагерь. Однако благодаря мимолетному знакомству с Отто Скорцени она проходит путь от заключенной до самых верхов эсэсовской иерархии.«Месть Танатоса» — первый роман немецкого журналиста и военного историка Михеля Гавена, принесший ему известность в Германии.
Алекс фон Берн, потомок древнего германского аристократического рода, является типичным представителем современной немецкой военной беллетристики. Его романы, с одной стороны, изобилуют обстоятельными подробными описаниями места действия, техники, биографий героев, и в то же время завораживают непредсказуемостью сюжетных поворотов и запутанностью интриги.Роман «Колонна Борга» повествует о поисках секретного авиационного завода, где гитлеровцы разрабатывали новый тип бомбардировщика сверхдальнего действия.
Замечательный польский романист Александр Омильянович, к сожалению, почти неизвестен российскому читателю. Тем не менее за рубежом издано более полутора десятков его книг, переведенных на все основные языки Европы.Роман «Волчье логово» рассказывает о самоотверженной борьбе польских партизан и подпольщиков с немецкими оккупантами. Главный герой — лейтенант Анджей Штангер — отважно проникает в самое сердце военной разведки вермахта и добывает ценнейшую информацию о готовящихся ударах фашистских войск на Восточном фронте.