Крестоносцы и Русь. Конец XII в. — 1270 г. - [8]
С начала XIII в. крестоносцы в Восточной Прибалтике становятся силой, создающей условия для возникновения конфликтных сфер влияния Запада и Руси, против которой Древнерусское государство ведет военно-дипломатическую борьбу. Это яркий, полный драматизма отрезок общеевропейской истории, соединивший действия и судьбы народов Западной и Северной Европы, Восточной Прибалтики и Руси.
Часть 1
Крестоносцы на Востоке Балтики
Восточная Балтика накануне и в начале крестоносной агрессии.
Православие и католичество в регионе в ХІ–ХІІ вв.
Да рубеже I–II тыс. Восточная Прибалтика представляла собой регион, быстро прогрессирующий в экономическом и общественном отношении. Этому в значительной степени способствовало географическое положение на торговых путях, ведших из Западной и Северной Европы вглубь Восточноевропейского материка и далее в страны Востока, а также соседство с народами, стоявшими на более высокой ступени политического и социального развития.
Несмотря на менее благоприятный, чем в Западной Европе (кроме Скандинавии), климат для занятий сельским хозяйством, в регионе уже с начала II тысячелетия успешно развивались земледелие и скотоводство. С конца XII — начала XIII в. отмечен даже вывоз зерна из этих районов в Скандинавию и Карелию. Экспортными были продукты рыболовства, охоты и бортничества, а также янтарь и живой товар — рабы. Вывозом отсюда товаров занимались как иноземные (скандинавские, русские) купцы, так и представители коренных народов.
О складывании местного купечества в X–XII вв. свидетельствуют данные археологических исследований. Среди импортируемых товаров помимо продуктов первой необходимости (соль и др.) были оружие, ювелирные (в том числе золотые и серебряные) изделия, дорогие ткани и другие предметы роскоши, которые пользовались большим спросом в социальных верхах местного общества. Вместе с тем спрос населения в основном удовлетворялся производимыми в регионе товарами ремесленного производства, необходимыми как для ведения хозяйства, так и для военных целей (предметы вооружения). Об уровне металлургического и кузнечного производства свидетельствуют данные о знакомстве здешних мастеров с производством стали, об изготовлении комбинированных изделий: железных с наваренными стальными пластинами, а кроме того — изделий из стали, аналогичной дамасской. Активно развивались также ткачество (для чего практиковалось разведение тонкорунных овец) и ювелирное производство: в большом количестве производились украшения из бронзы (в том числе — инкрустированные серебряными пластинами) и предметы из янтаря. О степени развития гончарного производства можно судить по доминированию на значительной части региона уже с начала XI в. гончарной керамики.
На основании комплексного изучения источников исследователи судят о становлении в регионе классового (раннефеодального) общества, начиная с середины — второй половины X в. В это время появляются хорошо укрепленные городища-замки. Вокруг них складываются поселения, жители которых помимо сельского хозяйства занимались ремеслом и торговлей. Социальная стратификация общества хорошо фиксируется также археологами по материалам погребальных памятников. Социально-политическое развитие общества шло неодинаковыми темпами в разных районах региона. Кроме того, к концу XII в. наметилось движение в направлении нескольких форм раннефеодальных государственных образований. У латгалов среднего течения Западной Двины в стадии становления находились два раннефеодальных княжества: Кукенойс (Кокнесе) и Герцике (Ерсика), вассальные Полоцку. В том же направлении, хотя и с некоторым отставанием, двигались северные латгалы из областей Талава и Адзеле. Черты раннефеодальных монархий усматриваются и в развитии других народов региона. Только у куршей в приморских областях, а также у эстов в западных землях по берегу Балтийского моря и на острове Сааремаа складывались предпосылки для образования феодальных республик [Моора, Лиги 1969: 3–23; LA; Lietuvos 1972; Selirand 1974; Антейн 1976; Anteins 1976; Назарова 1982 (б): 164–170; Кулаков 1994; Латгалы 1999: 5–49; Radinś 1999 и др.].
С рубежа І–ІІ тысячелетий развитие восточноприбалтийских народов шло в условиях установления в регионе политического господства Древней Руси, распространявшегося из трех центров. Письменные источники (русские летописи) сообщают о походах за данью из Киева в земли литовцев и ятвягов уже с конца X в. С 30-х гг. XI в. начинается продвижение русских дружин из Новгорода в районы Восточной и Южной Эстонии. К концу XII в. новгородцы собирали дань с большей части Эстонии (за исключением, вероятно, западных областей и островов), а также с областей северных латгалов — Талавы, Адзеле и Имеры. Народы из районов бассейна Западной Двины (Даугавы) попали в данническую зависимость от Полоцка примерно в середине XI в. в годы правления князя Всеслава Брячиславича [ЛЛ: 82, 149, 153; СЛ: 289; НІЛ: 130, 529, 20, 203; Назарова 1986, 177–184; 1998 (а) 352–353]. В начале XII в. летописец называл русскими данниками также и куршей [корсь. — ЛЛ: 4,11]. Но это — единственное упоминание, и из него не ясно, кому именно — Киеву или Полоцку — курши платили дань.
Настоящая книга охватывает три основных периода из боевой деятельности красных Таманских частей в годы гражданской войны: замечательный 500-километровый переход в 1918 г. на соединение с Красной армией, бои зимой 1919–1920 гг. под Царицыном (ныне Сталинград) и в районе ст. Тихорецкой и, наконец, участие в героической операции в тылу белых десантных войск Улагая в августе 1920 г. на Кубани. Наибольшее внимание уделяется первому периоду. Десятки тысяч рабочих, матросов, красноармейцев, трудящихся крестьян и казаков, женщин, раненых и детей, борясь с суровой горной природой, голодом и тифом, шли, пробиваясь на протяжении 500 км через вражеское окружение.
В настоящей книге дается материал об отношениях между папством и Русью на протяжении пяти столетий — с начала распространения христианства на Руси до второй половины XV века.
Работа посвящена одной из актуальных тем для отечественной исторической науки — Второй пандемии чумы («Черной смерти») на территории Золотой Орды и прилегающих регионов, в ней представлены достижения зарубежных и отечественных исследователей по данной тематике. В работе последовательно освещаются наиболее крупные эпидемии конца XIII — первой половины XV вв. На основе арабо-мусульманских, персидских, латинских, русских, литовских и византийских источников показываются узловые моменты татарской и русской истории.
Представленная монография затрагивает вопрос о месте в русско- и церковно-ордынских отношениях института киевских митрополитов, столь важного в обозначенный период. Очертив круг основных проблем, автор, на основе широкого спектра источников, заключил, что особые отношения с Ордой позволили институту киевских митрополитов стать полноценным и влиятельным участником в русско-ордынских отношениях и занять исключительное положение: между Русью и Ордой. Данное исследование представляет собой основание для постановки проблемы о степени включенности древнерусской знати в состав золотоордынских элит, окончательное разрешение которой, рано или поздно, позволит заявить о той мере вхождения русских земель в состав Золотой Орды, которая она действительно занимала.
В книге исследуется ранняя история африканских цивилизаций и их место в истории человечества, прослеживаются культурно-исторические связи таких африканских цивилизаций, как египетская, карфагенская, киренская, мероитская, эфиопская и др., между собой, а также их взаимодействие — в рамках изучаемого периода (до эпохи эллинизма) — с мировой системой цивилизаций.
Книга вводит в научный оборот новые и малоизвестные сведения о Русском государстве XV–XVI вв. историко-географического, этнографического и исторического характера, содержащиеся в трудах известного шведского гуманиста, историка, географа, издателя и политического деятеля Олауса Магнуса (1490–1557), который впервые дал картографическое изображение и описание Скандинавского полуострова и сопредельных с ним областей Западной и Восточной Европы, в частности Русского Севера. Его труды основываются на ряде несохранившихся материалов, в том числе и русских, представляющих несомненную научную ценность.