Крестные дети - [144]

Единственным чувством, которое осталось у Стюарта по отношению к Чарли, была жалость. И он предельно ясно понимал, что Маркус был в ответе за теперешнее положение лорда Крифа. Не будь его, Чарли нашел бы себе какую-нибудь достойную работу.

Рыбаки вынимали сеть из воды, и Стюарт увидел, как к ним подошли повара из имения Маркуса. Они взяли несколько омаров и рыб для утреннего буфета.

Стюарт надеялся, что в этот Новый год Сэффрон отдохнет как следует. Она полностью погрузилась в себя с первого дня их приезда, ни с кем не разговаривала и все время только загорала в одиночестве. Сначала Стюарт думал, что виной тому Джеми и Амариллис. Должно быть, это странно — видеть, как твоя мать крутит роман с твоим же бывшим парнем. Или она просто нервничала перед ожидавшейся развязкой? Ее можно понять. Стюарт лучше кого бы то ни было понимал причины, по которым она чувствовала себя уязвленной, ведь Маркус заставил ее сделать аборт. Но, как это ни странно, теперь Стюарт был уверен, что не любит ее. Теперь он думал о ней с симпатией, теплотой и даже с жалостью — но никак не с любовью.

Все крестные дети чувствовали себя не в своей тарелке. Напряжение росло с каждым днем. Все ощущали, что вот-вот что-то должно было случиться.

До исторического вечера оставалось всего два дня. Тогда над островом разразится настоящая буря с громом и молниями. Мысль о предстоящем открытом противостоянии с Маркусом наполняла сердце Стюарта волнением.

Как только Форрест скрылся в ванной комнате, Абби достала из сумки ноутбук. Подключив его к международному телефонному адаптеру, который ей выдали на работе, она нажала на кнопку включения.

Спустя несколько секунд монитор засветился, и Абби услышала знакомый скрип и попискивание запускающего компьютера.

Меньше чем через минуту она выключила ноутбук и спрятала его в свой багаж. Ей не хотелось, чтобы кто-то знал, что у нее есть возможность общаться с миром.

Завтра она отправит сообщение в Нью-Йорк. Если ее решение будет таким, как она думала, то последствия могут оказаться самыми страшными. Реакцию Маркуса на то, что она собиралась сделать, предугадать было невозможно.

От этих мыслей Абигейль сделалось дурно. Она не постеснялась бы признаться, что едва не теряла сознание от ужаса.

Новое тысячелетие вступило в свои права, ознаменованное пышным ужином и захватывающим фейерверком. Но крестные дети не заметили великого события. Для них оно прошло как в тумане. Они не могли думать ни о чем, кроме предстоявшей развязки.

Кульминационный ужин третьего января, который впоследствии называли тайней вечерей Маркуса, начинался медленно и неторопливо. Крестные дети шли на него, едва передвигая ноги, подсознательно стараясь максимально отсрочить момент конфронтации.

Мэри и Клара оказались на террасе одними из первых. По дороге с поля для гольфа они задержались возле теннисного корта и понаблюдали за тем, как Чарли и Джеми проигрывают Абби и Форресту. Стюарт сражался с Пелхемом и Мариной в настольный футбол в игровом павильоне. Косова смотрела кабельное телевидение вместе с Сэффрон, одновременно стараясь уложить Леонору спать на соседнем диване. Амариллис перебрала за обедом и теперь лежала не шевелясь на кровати в своем домике.

Маркус и Флора появились на террасе самыми первыми. Когда к ним присоединились Мэри и Клара, Маркус, едва сдерживая напряжение, гневно спросил, где все остальные, и пригрозил отменой ужина, если в ближайшие три минуты все не соберутся за столом.

— Они сейчас подойдут, — успокаивающим тоном сказала Мэри. — Немного заигрались в теннис. Игра выдалась на славу.

— Мне чихать, во что они играют. В этом доме есть давно заведенное правило, что все мы собираемся за столом в половине девятого. А уже без двадцати. И где их черти носят? Бартоломью, не мог бы ты сообщить гостям, что они станут причиной моего крайнего неудовольствия, если не покажутся здесь в течение ближайших минут.

Один за другим крестные дети выходили на террасу, суетливо извиняясь, отчего настроение Маркуса ухудшилось еще больше. Он грубо бросил что-то Сэффрон и Абигейль и сказал Чарли, что если его дети еще не в постели, то он лично уволит «эту чертовски бесполезную сербскую няньку». Чарли кинулся со всех ног, чтобы найти Косову и задать ей жару. Флора и Дик Матиас поглядывали на Маркуса с опаской и сторонились его.

Когда все расселись, атмосфера стала совершенно невыносимой. Пока официанты прохаживались вокруг стола с гигантскими креветками, крестные дети исподтишка поглядывали на Стюарта. Было решено, что он возьмет слово, когда слуги и Бартоломью, подав первое блюдо, отправятся на кухню за вторым. Стюарт столько времени потратил на подготовку обвинительной речи, что теперь мог произнести ее практически без запинки. У него была заготовлена пятнадцатиминутная диатриба, после которой, как они надеялись, Маркус должен был раскаяться и принять наказание. Поняв, что они все объединились ради отмщения, он не сможет противостоять.

Теперь креветки лежали перед каждым из гостей, слуги удалились на кухню, и Стюарт понимал, что назад дороги нет. Его трясло, но у него не было выбора — он чувствовал на себе взгляды других крестных детей, которые ждали его слова.