Крестики-нолики - [31]

— Врешь! — не поверил в столь близкое счастье Иг. — Ты сама видела?

— Видела! Видела! — замахала руками Роза. — Семь человек! С ящиками на ремнях!

— И я видела! И я видела! — подхватила подружку Капка. — Первый салют через полчаса начинается!

— Махнем по пожарке! — предложил Иг.

— Слушайте! — хлопнул себя по лбу Сергей. — Нас же Вера Георгиевна ждет! Совсем забыл. Она пирог сухарный готовит. С маком и леденцовой крошкой.

* * *

Какие фантастические дни понеслись! Каждый вечер — праздник! Салют!.. А то и два. Или даже три за один вечер! У любого мальчишки капсул от ракет — зеленых, красных, желтых — по целому мешку!.. Ракетчики рядом — на крышах трех самых близких домов! Или в пятистах метрах — на пустыре (Болотная площадь — пока пустырь). От криков «ура» к ночи у всех ребят во дворе голоса сорваны. Взрослые, пусть самые суровые, допоздна салюты досматривать разрешают. Такого всеобщего «можно» еще никогда не бывало.

Конечно, Сергей видел их уже очень много. Самых разных орденов и медалей. Рассматривал, изучал. В канун сорок четвертого года, когда он еще лежал в гипсовой кроватке, притороченный фиксатором к постели, в их комнате появился знаменитый дядя Валентин. Летчик, подполковник. Два ордена боевого Красного Знамени, три Красной Звезды, орден Отечественной войны I степени и восемь медалей насчитал на его кителе завороженный Сергей… Три ночи провел у них в комнате шутливый, чуть картавивший летчик.

И все три ночи китель дядюшки с орденами и медалями провисел рядом с его, Сергея, постелью. По нескольку раз в каждую из тех ночей Сергей просыпался и, прислушавшись к храпу отца и дяди, бесшумно подтягивал к себе бесценный китель, сначала осторожно гладил, а потом, лишь кончиком языка, дрожа и задыхаясь от счастья, трепетно и сокровенно дотрагивался до орденов. То были самые счастливые ночи за всю войну.

Но то, что Сергей увидел, открыв глаза рано утром, в последнее воскресенье апреля сорок пятого года, было невероятно! Немыслимо!.. На пиджаке его отца переливался сказочно новенький орден Трудового Красного Знамени. А рядом с орденом сверкала, превосходя все сокровища мира, медаль «За оборону Москвы». Факт присутствия ордена и медали на пиджаке отца был выше любого чуда и самых честолюбивых мечтаний Сергея. Но потрясло его то, что все его домочадцы при этом спокойно спали. Отец на старом диване, мать на высокой кровати. Алена на своей раскладушке… Чтобы не закричать и не вспугнуть невозможное, Сергей закрыл глаза, отвернулся к стене и приказал себе спать, спать и спать. Но сон и не собирался являться. Прождав, как показалось ему, больше часа, Сергей открыл глаза и уставился в потолок. А если на пиджаке ничего нет?.. Уж лучше не смотреть в ту сторону.

Само собой разумеется, что весь двор был хорошо наслышан о его героическом дяде. Но… Во-первых, это был лишь двоюродный дядя. Во-вторых, дядя Валентин был все-таки военным летчиком, и количество его наград никого особенно не удивляло. А вот его штатский отец… Ведь если все случившееся не сон, значит, орден и медаль отца, пусть в самой малой степени, но принадлежат и ему, Сергею… Сергей не вытерпел и повернул голову. Орден и медаль не исчезли с пиджака отца. Отец, мать и Алена продолжали безмятежно спать…

И он решился! Без единого звука Сергей очутился на полу. Стараясь не шуметь, пополз к пиджаку отца. Достигнув цели, Сергей сначала робко приподнялся на локтях, затем, отжавшись на руках от пола, легонько стукнулся головой… о медаль.

Отец заворочался, открыл глаза, удивляясь, посмотрел на распластанного на полу сына.

— Пап, это правда тебе дали? — кивая на орден и медаль, тихонько спросил Сергей, опережая отцовское недоумение, перераставшее в вопрос.

— Мне, — спокойно подтвердил отец.

— И обратно не отберут? — невольно вырвалось у Сергея.

— Не думаю, — невозмутимо ответил отец.

— А за что тебе их дали?

— Так уж решили, — не сразу ответил отец.

— Когда?

— Вчера.

— Сам Калинин?

— Сам Калинин, — подтвердил отец.

* * *

Несколько дней подряд Сергей жил в паническом страхе, о коем никому не смел поведать. Наши вплотную подошли к Берлину. Но ведь и немцы рассматривали Москву в бинокль… А что если?..

Спрятаться Сергею было негде. Постоянно и без помех слушать радио он мог только в комнате бабушки. Вот почему, к всеобщему удивлению родственников, Сергей с чрезвычайным рвением принялся ухаживать за дядюшкой Федором, старшим братом матери, у которого после неудачного падения врачи обнаружили трещину в кости, на ноге, и на неделю прописали ему постельный режим. С раннего утра до двенадцати часов ночи, позабыв о друзьях и развлечениях, Сергей проводил возле дядюшки. Играл с ним в шашки, набивал его «гильзы» рассыпным табаком, читал вслух «Ундину» в переводе Жуковского, выбирая момент, когда по радио передавали симфоническую или камерную музыку.

Он не вышел из комнаты бабушки даже 1 Мая. Дважды в течение праздника к нему забегали близнецы. Принесли в подарок вырезанные из «Огонька» портреты любимых военачальников — маршала Говорова и генерала армии Черняховского. Сергей мрачно нашептал братьям, что у него нарывы в горле, но он не хочет портить праздника родителям.