Крестики-нолики - [20]
— С отцом, я думаю, отпустят, — вздохнув, пообещал Сергей.
— А теперь, — продолжал Иг, — я прошу вас подставить кубки и бокалы! Сегодня мы напьемся, как люди Флинта.
Из семи бутылок крем-соды, торжественным редутом сгрудившихся в середине стола, рядом с фотографией матери близнецов, Иг открыл сразу две и приступил к разливанию.
— Первой полагается наливать женщине! Давай, Елена, свой стакан! Чего ты там задеревенела?
— Мне вина нельзя подносить, — тихо сказала Медуница, подтягивая к себе пустой стакан.
Громче всех захохотал Сергей. Но он же первым поспешил помочь Медунице, которая с недоумением взирала на веселящихся мальчишек.
— Помнишь, ты рассказывала, как бабушка Мария тебе сладкую воду из голубики с медом делала? Так крем-сода такая же сладкая вода, но шипучая. Попробуй, не бойся.
Елена отпила чуть-чуть, удивилась.
— Ишь, в нос как сшибает… А вкусно.
— Так подставляй, смелее! — Ник откупорил еще одну бутылку и налил Елене полный стакан.
— Все! Тишина! — потребовал внимания Иг. — Я хочу сказать тост… Давайте выпьем за нашу маму — Надежду Сергеевну! Она всю войну раненым на передовой операции делает. И скоро мы ее ждем с победой… Она так смеяться может, что, даже когда реветь хочется, захохочешь от ее смеха. Помнишь, Ник? Ну, скажи!
— Лучше мамы никто не смеется, — подтвердил помрачневший Ник.
— Мама наша очень гостей любит, — продолжал Иг, — вот увидите сами! Она на ладонях умеет грустные и смешные песни играть. Одними ладонями! Клянусь! Скажи, Ник!
— Умеет, — заверил Ник.
— Я в жизни больше ни одного человека не встречал, чтобы он ладонями мог играть. А наша мама играет. Сколько она, наверное, новых песен за войну выучила. Еще мама любит птиц на волю выпускать. Мы когда на даче жили, там мальчишки деревенские птиц всяких ловить наловчились. Щеглов, синиц, снегирей. И продавать. На электричку сядут. А там через три станции большой рынок по воскресеньям был. Так мама у них всяких разных птиц первой покупала. Шла с нами на луг, к озеру, и всех птиц там выпускала. Вот ваши матери дома, и Сергея и Шашапала. Я, правда, про мать Медуницы не знаю, — спохватившись, остановился Иг.
— Мамаша-тетка неплохо нынче живет, — объяснила Елена. — А та, что родила меня, на торфе померла. Она тоже хорошая была. Только я к ней присохнуть не успела.
Медуница вздохнула, взяла вилку, стала маленькими кусочками отщипывать и есть остывший омлет, помогая себе горбушкой хлеба.
Ник уставился в пол. Шашапал ерзал на стуле, беспокойно поглядывая на Ига, который задумчиво тер стаканом лоб. Сергей завороженно смотрел в круглое настенное зеркало, отражавшее Медуницу, занятую едой.
Иг задумчиво закончил свой тост.
— Ты ничего раньше не говорила, Елена. Но раз так вышло… Давайте все-таки выпьем за нашу маму… и за Победу.
Сначала Иг чокнулся с братом, потом пошел обходить стол, чокаясь с каждым отдельно. Затем выпил до дна из своего стакана и потребовал:
— Ешьте немедленно, потому что у стылого омлета вся вкуснота пропадает.
Сам Иг буквально за минуту уничтожил свою порцию, запихал вслед кусок шоколада и объявил:
— Пейте и ешьте как следует, а я вам спою любимую песню мамы.
Пел Иг так заразительно, что казалось, будто сам он стал частью печальной песни о товарище, улетавшем в далекий край. И хотя песня кончалась хорошо, ребята старались друг на друга не смотреть, чтобы не разреветься.
Наконец Ник спросил:
— Почему все-таки в Китае дым синий?
— Верно, оттого, что китайцы любят синий цвет, — высказал предположение Шашапал.
— Нет, — не согласился Сергей, — это так специально для грусти поется. Грусть всегда синего цвета.
— А теперь мы потанцуем под музыку оранжевого цвета! — объявил Иг, вскакивая со стула и бросаясь к патефону, любезно одолженного ему Валентиной в честь столь торжественного дня.
Иг выхватил пластинку из футляра, закрутил ручку, и комната качнулась, раздвинулась, заходила ходуном, зазывая всех танцевать под песенку о трех поросятах. Схватившись за руки, ребята пошли приплясывать вокруг стола. Сергей отодвинулся в провал между диваном и шкафом. Чтобы не мешать. Но неугомонный Иг и его втащил в пляску.
— Ты нам рук не давай! Мы сами за твои костыли держаться будем!.. Ну! Пошли! Понеслись!!
Потом плясали под «Молодого дударя» и «Распаялся наш утюг». И снова под «Трех поросят».
Ник поставил на стол круглый пирог с морковкой, собственноручно испеченный им в «чуде» на керосинке. Иг мастерски, «без крошек» колол сахар для питья вприкуску, попутно объясняя Сергею:
— …мы в Ташкенте еще решили матери на подарок копить. Раненым папиросы и всякую мелочевку в госпиталь таскали. Я там пел часто. Но за это даже конфет не брал. Потому что — «все для фронта, все для Победы!». Мы у раненых вообще ничего не брали с Ником. Только когда к ним друзья, военные приходили и посылали там нас «за всяким». Тогда уж… Потом я везучий и в нарды все время выигрывал. А Ник мог любую кошку и собаку увести. Они к нему сразу идут. Он уводил, а я обратно приводил. За «умеренное вознаграждение». Но не думай. Мы с понятием уводили. Знали, у кого. В основном у всяких дамочек расфуфыренных. Кошек сибирских и шпицев… Деньгами нам редко давали. Больше «что придется». Зато что в Ташкенте хорошо, там на рынке все продать можно было. И какие-никакие, а деньги выручить. Но, главное, мы от любых поручений не отказывались.
Сценарий «Когда я стану великаном» касается нравственных проблем, волнующих наше молодое поколений. В нем рассказывается о победе добра и справедливости, чувстве долга и истинной дружбы, скромности и честности. Фильм по сценарию удостоен премии ЦК ВЛКСМ «Алая гвоздика».
Трудная судьба выпала на долю врачей и медсестер детского туберкулезного санатория, эвакуированного в дни войны в Сибирь. Их мужество и каждодневный героизм словно переливаются в чуткие души ребят. В свою очередь, мир детей санатория, их неуемная фантазия становится мощным подспорьем для женщин в их борьбе за жизнь и здоровье ребят.
В повести сибирского писателя М. А. Никитина, написанной в 1931 г., рассказывается о том, как замечательное палеонтологическое открытие оказалось ненужным и невостребованным в обстановке «социалистического строительства». Но этим содержание повести не исчерпывается — в ней есть и мрачное «двойное дно». К книге приложены рецензии, раскрывающие идейную полемику вокруг повести, и другие материалы.
В книгу известного писателя Э. Сафонова вошли повести и рассказы, в которых автор как бы прослеживает жизнь целого поколения — детей войны. С первой автобиографической повести «В нашем доне фашист» в книге развертывается панорама непростых судеб «простых» людей — наших современников. Они действуют по совести, порою совершая ошибки, но в конечном счете убеждаясь в своей изначальной, дарованной им родной землей правоте, незыблемости высоких нравственных понятий, таких, как патриотизм, верность долгу, человеческой природе.
В сборник известного советского писателя Л. С. Ленча (Попова) вошли повести «Черные погоны», «Из рода Караевых», рассказы и очерки разных лет. Повести очень близки по замыслу, манере письма. В них рассказывается о гражданской войне, трудных судьбах людей, попавших в сложный водоворот событий. Рассказы писателя в основном представлены циклами «Последний патрон», «Фронтовые сказки», «Эхо войны».Книга рассчитана на массового читателя.
…Человеку по-настоящему интересен только человек. И автора куда больше романских соборов, готических колоколен и часовен привлекал многоугольник семейной жизни его гостеприимных французских хозяев.
