Крестики и нолики - [60]

– Еще одно нарушение спокойствия на галерее – и я прикажу публике удалиться из зала суда. Надеюсь, я ясно выразился, – пригрозил судья Андерсон.

Он смотрел на меня исподлобья, как и все присяжные. Мама накрыла мою руку своей, чтобы успокоить. Папа посмотрел вверх, наши глаза встретились. Он почти сразу отвел взгляд. Но мне в память навсегда врезалось его лицо со следами побоев. Разбитая губа, заплывший глаз, синяк на всю щеку. Но на этом лице не было ни намека на осуждение – только всеохватная, глубочайшая печаль.

Секретарь повторил вопрос:

– Признаёте ли вы себя виновным по обвинению в политическом терроризме? Да или нет?

Молчание.

Молчание все тянулось и тянулось.

– Обвиняемый, будьте любезны, ответьте на вопрос, – сердито потребовал судья Андерсон.

Папа снова посмотрел наверх, на нас с мамой.

– Не признаю, – сказал он наконец.

По всему залу суда из угла в угол прокатился коллективный вздох изумления. Мама стиснула мою руку. Повсюду слышался шепот и неразборчивые возгласы. Мисс Адамс, адвокат папы, обернулась и коротко улыбнулась нам. И старательно стерла все следы улыбки, прежде чем снова повернуться к судье.

– Вы обвиняетесь в убийстве Айши Пиллинг в результате вышеупомянутого государственного преступления – акта политического терроризма, – продолжал секретарь. – Признаёте ли вы себя виновным по этому пункту?

На этот раз голос папы звучал тверже:

– Не признаю.

То же самое папа ответил по каждому из пунктов обвинения, который ему зачитывали. К тому времени, когда секретарь дошел до последнего, седьмого обвинения в убийстве, ему приходилось кричать, чтобы его слышали. Папе тоже:

– НЕ ПРИЗНАЮ!

В зале суда поднялась буря. Судья приказал очистить галерею для публики, но мне было все равно. Это был один из счастливейших моментов в моей жизни.

Невиновен! Покажи им, папа!

Глава 67 × Сеффи

Такого я никак не ожидала! Мне пришла повестка, где говорилось, что я должна в понедельник явиться в суд. Повестку прислали маме, поскольку я несовершеннолетняя, а это возлагало на маму всю ответственность за то, чтобы я в нужное время появилась в нужном месте.

– Зачем я там понадобилась?! – Я в ужасе смотрела на целую страницу юридических терминов, в которых мне было не разобраться.

– Вот что бывает, когда водишь дружбу с нулями, – злорадно бросила мне Минни.

Я уже хотела послать ее куда подальше, но тут за меня неожиданно вступилась мама.

– Минерва, если ты научишься молчать, тебе удастся создать иллюзию, будто в голове у тебя не совсем пусто! – рявкнула она.

Услышав это, Минни выскочила вон – скатертью дорожка. Я повернулась к маме, хотела улыбнуться, но выражение ее лица было не лучше, чем у Минни.

– Вот почему я всегда предупреждала, что тебе надо держаться подальше от этого мальчишки и от всей его семьи, – сказала мне мама. – Теперь наше имя будут трепать в суде, изваляют в грязи, газеты будут в восторге. Твоему отцу такое вряд ли понравится.

– Вообще-то я не виновата, – попыталась я защититься.

– А кто тогда виноват? – Мама подняла бровь. – Сеффи, пора тебе усвоить, что с кем поведешься, от того и наберешься.

И она вышла, а мне только и оставалось, что проводить ее взглядом.

Глава 68 • Каллум

– Клянетесь ли вы говорить правду, только правду и ничего, кроме правды?

Я поглядел на «Книгу Добра» под своей ладонью. Переплет холодил пальцы, даже морозил. Правду… Какую версию правды сочтет приемлемой этот суд?

– Клянусь, – ответил я.

Говорил я тихо, но голос разнесся по всему залу. Похоже, мой микрофон включили на полную мощность. Не хотели упустить ни единого слова. А я предпочел бы ни единого слова не говорить, потому что боялся, что один случайный слог может погубить моего отца. Я огляделся. Судья сидел за столом на возвышении. А свидетельская трибуна, где я стоял, располагалась рядом с возвышением для судьи, и оттуда нам обоим было видно весь остальной суд. Прокурор – звали его Шон Пингьюл, королевский адвокат, – человек с тяжелым лицом, сидел и буравил меня взглядом. Келани Адамс смотрела прямо перед собой и даже не мигала. Вид у нее был такой, словно она погрузилась в свои мысли. В свои, прошу отметить. Точно не в мои.

– Можете сесть, – сказал мне судья Андерсон.

– Нет. – Подумав, я добавил: – Спасибо. Я лучше постою.

Судья отвернулся, еле заметно дернув плечом.

Шон Пингьюл поднялся. Я задержал дыхание.

– Сообщите ваше полное имя для протокола, пожа-луйста.

Здесь вроде никакого подвоха. Или все-таки есть? Подумай. Отвечай покороче, Каллум.

– Каллум Райан Макгрегор.

– Вы принадлежите к Освободительному Ополчению?

Келани Адамс вскочила:

– Протестую, ваша честь. Каллум Макгрегор – не подсудимый.

– Это определяет степень доверия к показаниям свидетеля, ваша честь, – возразил Пингьюл.

– Допускаю, – ответил судья.

– Вы принадлежите к Освободительному Ополчению? – повторил Пингьюл свой вопрос.

– Нет, не принадлежу, – ответил я, не дожидаясь, когда он договорит последнее слово.

– Значит, не принадлежите?

– Именно так. Не принадлежу.

– Вы уверены?

– Ваша честь! – Келани снова поднялась.

– Продолжайте, мистер Пингьюл, – распорядился судья.

Я покосился на присяжных. Пингьюл подставил меня, никаких сомнений. Повторив свой вопрос несколько раз, он прозрачно намекнул, что я лгу. Я уже видел, с каким недоверием смотрят на меня присяжные, а ведь мне задали всего один вопрос – положим, тремя разными способами, но все же только один.