Крестики и нолики - [24]

– Держи билет.

Я вручила его Каллуму. Пришлось совершить набег на банковский счет, чтобы купить два билета в первый класс. Можно было бы попросить денег у мамы или у Сары, но они стали бы расспрашивать зачем. Нет, так гораздо лучше. От этого сегодняшний день становился особенно «нашим» – ведь это были мои деньги, а не мамины или чьи-то еще. Я просияла.

– Это будет расчудесный день.

Я прямо чувствовала.

Глава 24 • Каллум

Та поездка была сущий ад, вот что это было такое. Лично мне она испортила впечатление от всего остального дня.

Мы ехали в Праздничный парк. Осталось всего три остановки, когда они вошли. Полиция, проверка документов. Их было двое, и на лицах намертво застыла скука.

– Удостоверения личности, пожалуйста. Удостоверения личности, пожалуйста.

Сеффи удивилась. Я нет. Когда полицейские добрались до вагона первого класса, мы достали удостоверения. Я наблюдал, как бегло полицейские просматривают карточки всех Крестов в вагоне. Я был единственным нулем. Неужели они задержатся и станут меня допрашивать?

Ха! Еще бы, своего они не упустят.

Прямо передо мной остановился полицейский – поджарый, со щегольскими тонюсенькими усиками. Посмотрел на меня, молча взял удостоверение личности.

– Имя-фамилия? – рявкнул он.

«Что происходит? Ты читать разучился?!»

– Каллум Макгрегор.

– Возраст?

– Пятнадцать.

«Цифры тоже подзабыл, да? Бедняжечка».

– Куда едешь?

– В Праздничный парк.

– Зачем?

«На педикюр».

– На пикник.

– Где живешь?

«На Луне».

– В Медоувью.

Идиллическое название нашего района совсем не соответствовало действительности. Лучше бы подошло что-то типа «Помойка»[1].

Полицейский внимательно посмотрел на удостоверение, потом на меня, потом снова на удостоверение. Там стоял мой отпечаток большого пальца. Неужели полицейский сейчас вытащит лупу и попросит показать правую руку, чтобы сравнить отпечаток на удостоверении с оригиналом? Я бы не удивился.

– Далековато ты от дома, парень.

Я прикусил нижнюю губу: сейчас лучше промолчать, а то ляпну не то, чего доброго. Оба офицера встали передо мной. Между их ногами и моими коленками было и скрепку не всунуть. Я вздохнул.

«Дамы и господа, для вашего пущего удовольствия – очередной показ спектакля „Парень, ты нуль, и мы не дадим тебе забыть об этом, пустышка“».

– Билет покажи.

Я дал ему билет.

– Откуда у тебя деньги на такой билет?

Я посмотрел на них снизу вверх, но ничего не сказал. А что тут скажешь? Они уже учуяли кровь, не оставили мне шансов, что бы я ни говорил, что бы ни делал. К чему тогда трудиться?

– Я задал вопрос, – напомнил Усатый.

Будто я забыл.

– Ты сам купил этот билет? – спросил помощник Усатого.

Что ответить – правду или полуправду? О чем только думает Сеффи? Я ее не видел. Эти два придурка заслонили ее. Если бы я видел ее лицо…

– Я задал тебе вопрос, парень. Ты сам купил этот билет?

– Нет, не сам, – ответил я.

– Пройдем с нами.

Решили надрать мне задницу. Решили отыграться на моей пятой точке. Решили пнуть меня пониже спины и высадить из поезда.

«Да как он смеет, этот нуль, рассиживать в первом классе? Возмутительно. Скандально. Отвратительно! Сейчас же продезинфицируйте сиденье».

– Офицер, он со мной. Это я купила билеты. – Сеффи встала. – Что-то не в порядке?

– А вы кто такая?

– Персефона Хэдли. Мой отец – министр внутренних дел Камаль Хэдли. Каллум – мой друг, – отчеканила Сеффи.

– Друг?

– Да, друг. – В голосе Сеффи прозвучали стальные нотки, каких я прежде не слышал. По крайней мере, от нее.

– Ясно, – сказал Усатый.

– Могу дать вам личный телефон отца. Не сомневаюсь, он мгновенно все уладит. Или поговорите с его личным секретарем Юноной Айелетт.

Осторожно, Сеффи. Не надо сыпать именами – как бы мне на них не навернуться.

– Что-то не так, офицер? – переспросила Сеффи.

Чем это пахнет? Мне померещилось или в воздухе повис отчетливый аромат угрозы? И не я один его почуял. Усатый вернул мне удостоверение.

– Хотите, тоже покажу документы? – Сеффи протянула ему свою карточку.

– В этом нет необходимости, мисс Хэдли. – Усатый только что не отвесил ей поклон.

– Посмотрите, я не возражаю! – Сеффи сунула карточку прямо ему под нос.

– В этом нет необходимости, – повторил Усатый, уставившись на Сеффи в упор. На ее удостоверение он даже не взглянул.

Сеффи села обратно.

– Что ж, если вы так уверены… – И отвернулась к окну, показав, что Усатый больше здесь не нужен.

Ее мать могла бы ей гордиться. Усатый свирепо покосился на меня, будто это я был во всем виноват. Его публично унизили, причем унизила, в сущности, девчонка, и он искал, на ком бы сорвать злость. Сеффи оказалась вне досягаемости, и я теперь тоже. Усатого так и подмывало напомнить, кто тут главный, но он не мог. По крайней мере, с нами этот номер уже не пройдет. Усатый с коллегой двинулись дальше по вагону. Сеффи повернулась ко мне и подмигнула.

– Ты как? – спросила она.

– Нормально, – соврал я. – Вот веселье.

– Да нет, не то чтобы веселье. – Сеффи снова посмотрела на пробегавший за окном пейзаж. – Но я не допущу, чтобы кто-нибудь испортил мне день, даже полиция. Праздничный парк, мы к тебе!

Я тоже стал смотреть в окно. Лишь бы не глядеть на Сеффи. Надо прийти в себя. Я не хотел винить ее за то, как обращается полиция и со мной, и со всеми моими знакомыми нулями. Не хотел призывать ее к ответственности за то, как следят за мной охранники в торговых центрах. И за то, что я перестал ходить в книжные и игрушечные магазины и магазины подарков, когда понял, что все глаза уставлены на меня, куда бы я ни пошел. Ведь стараниями Крестов всем известно, что мы, нули, никогда не платим, если можно исхитриться украсть. Я не хотел обижаться на Сеффи за то, что все считают, будто ей учиться важнее, чем мне, и это как бы само собой разумеется. Не хотел ненавидеть ее просто потому, что она Крест и мы с ней разные. Поэтому я и глядел в окно, заглатывая вставший в горле ком отвращения все глубже и глубже. Глубже и глубже. Как обычно.