Крещенский апельсин - [68]

– Я пригласила Наталью Аполлоновну в театр, – вязким контральто произнесла мадемуазель Жеремковская. – Надеюсь, господин Горбатов, вы на меня не сердитесь?

– И неужели госпожа Горбатова согласилась? – встрепенулся хозяин.

– Пока еще нет, – девушка смутилась, – но я не теряю надежды. Чайковский в этом сезоне хорош, особенно «Спящая красавица» в Мариинском.

– Верю, верю, – Наталья Аполлоновна сдержанно улыбнулась, – но, боюсь, я недостаточно освоилась в местном климате, мне еще рано выезжать. Может быть, Самсон Васильевич составит вам компанию, Аглая Петровна?

– Предлагаю обсудить этот вопрос за чашкой чая, – предложил хозяин, – мы с юношей промерзли на улице.

Наталья Аполлоновна потянула шнур колокольчика и отдала приказания возникшей в дверях горничной. Через минуту на овальный столик красного дерева был водружен серебряный самовар на подносе, поставлены чашки и блюдца тонкого сервского фарфора, вазочки со сластями, печеньем, бисквитами, рисовыми вафлями, вареньем.

– А где мои любимые безешки? – поинтересовался господин Горбатов.

– Кухарка меренги опять спалила, – пожаловалась Наталья Аполлоновна, передавая чашку с душистым напитком гостье. – Не знаю, что с ней делать. Посоветуйте, друзья мои. Готовит превосходно. Но временами прикладывается к бутылке. Иной раз так угостится, что засыпает в своей каморке, и на плите все превращается в угли. Вот и вчера, вернулись с Ксенией от глазного врача, я прилегла отдохнуть, а Ксения занялась хозяйством, с четверть часа будила прислугу. Даже испариной покрылась, бедненькая…

– Кухарка у вас молодая? – спросила гостья.

– Средних лет, – равнодушно ответила хозяйка, – по мужу убивается… Он спился и отошел в мир иной. А тут еще галошу потеряла, расстроилась сверх меры…

– А по характеру она смирная? Или склонна к бунту? – продолжила расспросы Аглая Петровна. – Ныне ведь прислуга и в профсоюзы вступает.

– Такого не замечали, – госпожа Горбатова, продолжая разливать чай и передавать чашки, недоуменно сморгнула. – Да мы же не мотовствуем. Живем скромно, на жалованье. У меня осталось именьице от родителей, почти разоренное.

– А что вы думаете, Самсон Васильевич? – сидевшая напротив гостя девушка смотрела на него с обожанием.

– Самсону Васильевичу вряд ли приходится заниматься укрощением прислуги, – добродушно усмехнулся хозяин, – полагаю, он перепоручает бытовые заботы своим родственницам.

Смущенный Самсон только тут сообразил, что никто из присутствующих не знает, что он квартирует в чужой буфетной редакционного помещения. В салоне баронессы Карабич Фалалей скрыл от всех род его деятельности.

– Возможно, вам, Михаил Алексеевич, следует обратиться к господину Черепанову. – Самсон говорил медленно, обдумывая каждое слово. – Фалалей Аверьяныч человек отзывчивый, поспособствует вашей кухарке дать брачное объявление. Найдет несчастная сердечного друга и пить перестанет.

– Любопытная идея, придется над ней поразмыслить, – отозвался безучастно хозяин. – А пока предлагаю сменить тему. Попробуем заинтересовать Наталью Аполлоновну теософией. Она одна, а нас трое! Мне сегодня принесли «Стансы Цзян». Не желаете ли ознакомиться? Прикоснемся к оккультным тайнам древнего мира.

– Те самые «Стансы», что легли в основу доктрины Блаватской? Архаическая рукопись, таинственно утерянная и найденная вновь в Индии! – театрально оживилась мадемуазель Жеремковская.

– Ксении наши разговоры будут скучны, – заметила с огорчением госпожа Горбатова. – Придется отпустить ее в детскую.

Девочка послушно встала и сказала, глядя на Самсона:

– Я не хочу сидеть одна. Пусть господин Шалопаев со мной в шахматы поиграет. Мы тихонько.

Господину Шалопаеву одинаково не хотелось и слушать разговоры о теософии, и играть в шахматы. Опасаясь дальнейших пламенных взглядов мадемуазель Жеремковской и приглашений на уроки танцев, он выбрал зло меньшее. Он уже не сомневался: одно из любовных писем, так взбесивших госпожу Май, написано рукой Аглаи, и вдохновил барышню образ Христа, запечатленный на полотнах особняка Карабич.

Самсон встал, поблагодарил хозяев за чай и покорно поплелся за Ксенией в смежную комнату, в детскую. Девочка достала ящичек с резными фигурками слоновой кости и старательно расставила их на черно-золотистом поле шахматного столика.

– Если вы так хорошо играете в шахматы, как танцуете, – с добродушной улыбкой предупредил гость, – сдаюсь сразу.

– Нет, я танцую только недавно.

– Смотрите, не станьте ненароком балериной, – пошутил Самсон. – Профессия опасная. Подруга мадемуазель Жеремковской рассказывала недавно о балерине, из-за глупой шутки та сломала ногу и умерла.

Девочка подняла на него зеленые глазищи.

– Так вы все знаете? – прошептала она тревожно, озираясь на приоткрытую дверь. Но взрослые, занятые изучением какой-то обшарпанной брошюры, не обращали на них внимания. Приглушенные звуки их голосов до шахматистов едва долетали.

– Что все? – рассеянно спросил Самсон, размышляя, пойти конем или передвинуть слона.

– Я должна была догадаться, что вам все известно.

Самсон поднял голову от доски и, встретив горящий взгляд, отпрянул назад и убрал светлую прядь, упавшую на лоб.