Крепость не сдается - [16]
Как свидетельствуют воспоминания копейчан-коммунистов Дарьи Кузьминичны Голубцовой и Михаила Никитича Иванова, Андрею Андреевичу Андрееву удалось пробраться на бричке с разным хламом в Карабаш. Затем он отбыл в Кыштым, в красногвардейский отряд Сергея Мрачковского. Туда же вскоре прибыли Д. А. Бойцов, Г. В. Сутягин и Н. И. Затеев. И. И. Шадымов уехал в Кочкарь.
Из окна своей хибарки, выходившей к станции Сергинско-Уфалейская, Еремей Берсенев внезапно увидел подошедший к станции эшелон. Из теплушек выпрыгивали белочехи.
— Как же просмотрели наши? — изумился Еремей, лихорадочно соображая, что ему делать. В сарайке стоит тот самый пулемет, из которого крошил он белочешскую охрану на Потанино. И он решил принять бой один, задержать чехов, пока не подойдут красногвардейцы. Пробив ногой отверстие в плетне, Еремей подтащил туда пулемет и ленты.
Е. Т. Берсенев.
— Еремушка! — вскрикнула, выбегая из дома, жена. — Ведь ничего ты один не сделаешь, только себя и нас с ребятами погубишь. Шестеро же их.
— Цыц, старая, — отмахнулся Еремей, устанавливая пулемет. В этот момент в ворота вбежал паренек Федя, младший брат Ивана Рожинцева.
— Еремей Тимофеич! Не стрелять! Меня братишка специально сюда послал. Говорит, не вытерпит Еремей Тимофеевич, а есть приказ Голубцова — не вступать в схватки с белочехами.
— Это как же — не вступать? — привстал Берсенев. — Так и пустить врага на свою землю? Валяй домой.
— Приказ Голубцова, — подскочил Федя, — срочно прятать всем оружие в надежные места. Белых тысячи две привалило, прут со всех сторон.
Берсенев молча поднялся и потащил пулемет в сарайку:
— Давай-ка, Пелагея, быстренько лопату.
Едва был зарыт пулемет, ленты и винтовка, и корова Буренка улеглась на свежую подстилку на этом месте, к дому на подводе в сопровождении двух солдат подъехал Засыпкин. Он работал в шахте в смене Берсенева.
Войдя в прихожую, Засыпкин козырнул и кивнул на чехов.
— Господа требуют сдать оружие.
— Дробовик вон, что ли? — поднял на него насмешливый взгляд Берсенев. — Так он мне для охоты нужен. Вообще-то, коль господа так нуждаются, пусть заберут, — и затаил в усах веселую усмешку, наблюдая, как Засыпкин рассматривает ржавое без курка ружье.
— Шутить изволите? — вскинулся Засыпкин.
Берсенев встал.
— Перестань брякать, — тяжело посмотрел он на Засыпкина.
Засыпкин, зная крутой нрав десятника, смолчал.
Солдаты начали обыск. Едва вошли в стайку, произошел курьезный случай. Буренка, увидев незнакомцев, вскочила и направила на них рога. Шарахнулся назад один из чехов, снимая карабин, но второй остановил его, махнул рукой, и оба вышли из сарая.
Обыски шли по всем копям. Результаты оказались печальными для чехов: около десяти винтовок, несколько берданок. Но чехи были довольны, что мятежные шахтерские поселки не оказали сопротивления. Уже к вечеру полковник Богдан Павлу приказал основным подразделениям отбыть в Челябинск, оставив в копях полуроту солдат.
На другой день появился казачий карательный отряд. Начались массовые аресты.
Анна Михайловна Горшкова торопливо прибежала домой.
— Вставай, Лешенька, вставай! Смотри, что кругом творится. Убьют же тебя, окаянные.
Леонид, отсыпавшийся после бессонной ночи и тревог, ошалело вскочил.
— Арестовывают и избивают всех, кто Советской власти сочувствие сказывал, — утирая глаза кончиками платка, говорила мать, — Чует сердце, вот-вот за тобой явятся.
В дверь громко постучали. Анна Михайловна метнулась в прихожую. Рослый казак шагнул в дверь, огляделся и громко сказал:
— На площадь, тетка, иди. Всех приказано гнать из квартир. Там большевистских шпионов казнить будут. Давай, давай, живо!
«Шпионов?! Каких шпионов? — недоумевающе размышлял Леонид, торопливо одеваясь. — Неужели из наших кто?»
Стукнула дверь, казак ушел. Анна Михайловна метнулась к сыну.
— Не ходи, Лешенька, христом-богом прошу! Опознают ведь…
— Надо, мама. Иди отдельно от меня, я к Илюхе Петрякову зайду.
Дома у Петряковых никого не оказалось.
— Там все, — древняя старуха махнула трясущейся рукой в сторону площади.
Действительно, на площади Тугайкульских копей было невиданно много народу. Сюда согнали семьи красногвардейцев, ушедших на борьбу с дутовцами. Леонид услышал стоны избиваемых людей.
— Кого это? — шепотом спросил он у пожилой плачущей женщины. Та качнула головой:
— Не знаю. Привели каких-то двоих, сказали, что большевики, и давай их плетями-то, в клочья кожу изодрали. Страшно смотреть вблизи-то, не ходи.
Но Леонид пробирался вперед, стараясь разглядеть, кого бьют. Нет, их он не знает. Видно, не здешние. И вздрогнул, увидев, как в круг вводят двух стариков — Ермолая Ряшина, отца Никиты, и Андрея Бойко, отца братьев Бойко. Они прошли мимо, гордо подняв седые головы. А вслед за ними в круг ввели казака из станицы Тугайкульской — Георгия Николаевича Медведева. Леонид знал его сына Ивана, ушедшего с шахтерами под Оренбург. Старика вел сам атаман Федоров в сопровождении трех чешских солдат.
«Что они замышляют?» — тревожно думал Леонид, оглядываясь кругом. Невдалеке он увидел писаря казачьей станицы Петра Медведева — брата Георгия Медведева. Тот, опустив голову, хмуро разглядывал носки своих начищенных сапог. Не знал Леонид, что Петр Медведев только что в правлении казачьей станицы выдал своего брата.
