Крепкая подпись - [46]
Все же во второй половине июня приготовления благополучно закончились. Погрузили продукты, подарки для демичей, и старый комитетский грузовичок повез «дачников» на вокзал, ныряя в выбоины мостовой и выбираясь из них с натужным ревом.
Товаро-пассажирский дальнего следования стоял чуть ли не в версте от вокзала, на пустынных подъездных путях. Теплушка, третья от паровоза, ожидала своих пассажиров.
Неверная, тряская теплушечная жизнь, предстоявшая «дачникам», была им хорошо знакома — пожалуй, даже лучше, чем оседлая. Среди них уже были ветераны, сражавшиеся под Пулковом и Бугульмой, Ростовом и Кобрином, Архангельском и Ропшей, Курганом и Красной Горкой, — ветераны, чей возраст редко превышал двадцать лет.
Они знали, что такое переброска на сотни верст, поспешные выгрузки и посадки, бессонное ожидание на стоянках, ночи и дни в железном лязге.
В этой жизни не хватало времени для посторонних раздумий, а сейчас его оказалось до странности много, да и сама поездка продолжала казаться невероятной.
Они все еще ожидали, что вот появится запыхавшийся гонец-самокатчик и объявит, что это всего лишь испытание, — тогда часто устраивались самые неожиданные испытания, чтобы выяснить, каков революционный дух бойцов.
Гонцы появились. Но они шли не торопясь. Они как бы олицетворяли собой две стороны комсомольского бытия: Антон Луба в мирном пиджачке и косоворотке, Иван Сурыгин в твердой военной фуражке, с тяжелой кобурой на боку.
— «Бабушка» посылает привет с приказанием полнеть! — сказал Луба. — Велела по пуду привезти с собой!
Маленький, щупленький Федор Михин, ожидавший посадки вместе с другими «дачниками», пробормотал соседу на ухо:
— Эх, сойти бы с этого дела!
Луба (как только он услышал? Ветром отнесло, что ли?) погрозил Федору кулаком:
— Я тебе сойду! Только попробуй!.. Головы будем откручивать!
С этим напутствием и отправились питерские ребята на дачу.
Поезд, который их вез, полз, точно ощупывая рельсы и боясь оступиться, застревая вдруг на мучительно долгие часы на каком-нибудь полустанке, и тащился снова, дребезжа всеми своими разболтанными потрохами.
Пассажиры такого поезда — точно жильцы, поселившиеся в одном доме; многие уже свели знакомство на длинных стоянках, на топливных самозаготовках, в очередях за кипятком и совсем по-соседски захаживают друг к другу «в гости».
Пожалуй, больше других привлекала гостей теплушка номер три, считая от паровоза. О ней говорили так: «Сходим к питерским ребятам», «А это у питерских ребят надо спросить».
К питерским ребятам шли со всего состава — потолковать насчет «текущего момента», разжиться газеткой. Настойчиво угощали всем, чем богат был тогдашний пассажир: сушеной рыбкой, солдатскими галетами, подсолнухами, какой-нибудь доморощенной заваркой для чаепития.
— Вы же там голодуете, знаем! Вон вы какие отощавшие…
А мимо поезда медлительно, как бы давая оглядеть себя до самого края, проплывала истерзанная войною земля: одинокие трубы между развалинами домов, кладбища разбитых паровозов, искореженные остовы сгоревших вагонов, взорванные водокачки, вокзалы, зияющие пробоинами. И на каждом вершке свободного пространства нагло прорастали, лезли вверх чертополох, бурьян — неизменные спутники разора и опустошения.
У питерских ребят была с собой карта бывшей Российской империи — старая, склеенная по сгибам. Сначала они частенько раскладывали ее на полу, отыскивая Дем — едва приметную точечку, похожую на мушиный след, — прикидывали, когда доберутся. Но дорога затянулась, и ни один железнодорожный начальник, даже сам наркомпуть, не взялся бы определить день их прибытия.
И вдруг оказалось, что они все-таки подъезжают к Дему.
— Как минуем Шипиус, так и ваша будет, — сказал старик волжанин, угощавший питерских ребят доморощенным табачком-крепачком. — А ветерок чуете? Это с Камы…
В раскрытые двери теплушки тянуло откуда-то издалека широким, свободным дыханием. И вот придвинулась вплотную большая рубленая изба — демский вокзал. На вывеске после слова «Дем» проступил замазанный краской твердый знак. По обе стороны полотна — домики с заборчиками, садики, колодезные журавли. Тихая, мирная картинка.
На бревенчатой платформе — негустая толпа. Из нее вышел узкоплечий паренек в застиранной гимнастерке, в стальных очках, точно вросших ему в переносицу. Увидев его, питерские ребята замахали кепками, фуражками, буденовками. Теперь можно было уже не сомневаться, что окончилось томительное путешествие: Матвей Черняк налицо.
— Сколько же можно ждать, черти-мальчики? — спрашивал он через минуту, стиснутый со всех сторон. — Живу на станции, нанимаю подводу, плачу за простой, баню держу под паром. Сплошные убытки… А это демичи вас встречают. А это товарищ Сайтудинов, главный укомол. Помните, приезжал в Питер?
Приземистый, загорелый до черноты Сайтудинов широко улыбался крупными, сверкающими зубами:
— А я тебя помню! И тебя помню! И всех помню! Теперь вы нам гости… Отдыхать надо. Очень, очень хорошо надо отдыхать.
Рядом с демичами питерские ребята казались какими-то особенно худыми и бледными — точно картофельные ростки, пробившиеся в темноте.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сборник статей, подготовленных на основе докладов на конференции «Ф. В. Булгарин – писатель, журналист, театральный критик» (2017), организованной журналом «Новое литературное обозрение» и Российской государственной библиотекой искусств, в которой приняли участие исследователи из Белоруссии, Германии, Италии, Польши, России, США, Украины, Эстонии. Статьи посвященных различным аспектам биографии и творчества Ф. В. Булгарина, а также рецепции его произведений публикой и исследователями разных стран.
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.