Крепче цепей - [33]

– Это заявление обращено ко всему флоту, – сказал он. – Прекратите расстреливать курьерские суда. Ограничьте свою стрелковую практику военными и гражданскими панархистскими кораблями. – И Барродах отключил связь.

– Коротко и ясно, – заметила Нг. – Ни угроз, ни объяснений.

– Ну, объяснять не обязательно – у кого есть мозги, и так поймет. Барродах должен нуждаться в ДатаНете не меньше, чем мы. Что до угроз, он ведь знает, где находятся его корабли, и всегда может отключить эти свои урианские энергоблоки.

Нг кивнула. Пока рифтер запустит свои холодные двигатели, Барродах пошлет других, чтобы расстрелять его. Она пожала плечами, отгоняя эту мысль.

Он знает, где находятся его корабли.

«Ведь знаешь, Барродах? Говори, говори дальше...»

* * *

Первые два урока уланшу были даны в келлийском анклаве. К третьему Ивард вернулся в Колпак. Жаим, придя, нашел помещение пустым и вышел в искусственный садик. Там он нашел Люцифера, белого фаустианского горного кота, которого Вийя спасла во время одного из рейсов. Кот беспокойно мотался по саду.

Голубые, как лед, глаза взглянули на Жаима – их тусклое свечение указывало на поздний час. Большая клинообразная голова потерлась о ногу человека. Жаим почесал кота за рваными, обгрызенными ушами, и Люци низко, рокочуще замурлыкал.

Но вот он поднял голову, насторожился и грациозным прыжком перескочил через низкую, увитую плющом стену.

Жаим оглянулся – это пришла Вийя.

– Иварда нет, но он скоро вернется, – сказала она.

– Что ж, позанимаемся завтра.

Жаиму это было на руку – он устал.

– Как хочешь.

Вийя, конечно, раскусила его, и Жаим понял, что она больше ничего ему не скажет, если он не спросит.

– Он будет очень разочарован, если я его не дождусь?

– Возможно, но он это переживет.

Жаим помедлил и ушел в помещение. Выражение лица Вийи не изменилось, но он летал с ней столько лет, что научился немного понимать ее: она была довольна.

– А где он? Ну да, конечно, – у келли.

– Скорее у своего друга, нуллера.

Ванн рассказал Жаиму о Тате Каге, но когда рифтер спросил, какой интерес может быть у древнего Дулу к Иварду, десантник только плечами пожал. «Он нуллер, Профет и живет седьмую сотню лет. Кто разберет, почему он интересуется тем или этим?»

Вийя заказала какое-то питье, и тут же запахло кафом. После недели на настоящем кофе синтетический запах показался Жаиму резким и неаппетитным. Но он промолчал.

В автомате появились две чашки. Вийя взяла свою, оставила другую Жаиму и вышла, прикрыв за собой дверь.

Жаим с удивлением подумал, зачем это она, и вышел вслед за ней. Дверь отодвинулась, когда он подошел. Вийя сидела за пультом, уверенно перебирая пальцами по клавишам. Зрелище было таким знакомым, что Жаим начал пятиться, не желая беспокоить капитана за работой, но тут же вспомнил, что она больше не капитан. А значит, не подсчитывает ресурсы, не планирует рейс и вообще ничем таким не занимается. «Телварна» заключена в глубинах военного комплекса, и Вийе практически нечего делать. Зачем ей, собственно, этот пульт, функции которого так сильно ограничены, – разве что она развлекается, обходя эти ограничения? Но ведь это только игра.

Выходит, Вийя просто не хочет общаться с ним? Но почему?

Жаим смотрел на нее, ища ответа. Если бы она не отгородилась от него, то почувствовала бы его сосредоточенность. Но ответ все равно придет – надо только, чтобы она отреагировала.

Некоторое время оба молчали. Она сидела за пультом, безостановочно шевеля длинными коричневыми пальцами. Четкие линии ее профиля были сумрачны, иссиня-черные блестящие волосы стянуты в непременный хвост, который она носила всегда. За восемь лет он стал разве что немного длиннее.

«Она красивая, но с ней это как-то не сочетается», – сказала как-то Рет Сильвернайф. Это правда. Вийя прячет изящные очертания своего высокого, сильного тела под корабельным комбинезоном. Никогда не носит украшений, хотя любит их рассматривать. Красивый изгиб ее век и бровей в обрамлении длиннейших ресниц можно разглядеть, только когда она на тебя не смотрит – когда смотрит, ты видишь только нацеленные на тебя зрачки. От этого неуступчивого взгляда людям обычно делается не по себе.

«Можно выгнать должарианку с Должара, но нельзя вытравить Должар из должарианки», – пошутил однажды Локри.

Жаим был с Маркхемом, когда тот нашел Вийю. Она бесповоротно отреклась от родной планеты и выучила уни с быстротой, свидетельствовавшей о полной отдаче. Ее выговор, такой же по-артелионски чистый, как у Маркхема, изменял ей только в моменты сильного волнения.

Она продолжала работать, не отрывая глаз от клавиатуры.

Чем она таким занята? Жаим вдруг проникся уверенностью, что она пытается проникнуть в систему станции – и, может быть, уже знает о захваченной у врага гиперрации.

Нет, не может быть. Хотя она темпат, а не телепат, Жаим не позволяет себе даже думать о том, что слышал на совещании: слишком опасно.

Он вернул свои мысли к настоящему, продолжая следить за ней. Никакой реакции – а ведь она должна чувствовать интенсивность, если уж не предмет, его интереса.

«Это уже само по себе реакция», – подумал он, вспомнив, что за все те годы, когда Вийя с Маркхемом жили вместе, они ни разу не прикоснулись друг к другу и вообще никак не выражали своих чувств при других. Но каждый из них говорил о другом с непринужденностью, проистекающей из близкого знакомства – и доверия.