Креольские ночи - [48]

– Послушай-ка, дорогая. Возможно, мы и не по своей воле испытываем влечение друг к другу, но, видимо, у нас нет ни сил, ни желания с ним бороться. Так почему бы не уступить зову природы? Это так естественно.

Элину задело, что Рене заметил ее влечение к нему и хочет воспользоваться ее слабостью, но у нее хватит ума и выдержки не поддаться соблазну.

– Нет ничего естественного в том, чтобы уступить бессердечному человеку, такому убийце, как ты, и я никогда этого не сделаю, – прошипела она, едва сдерживая желание выцарапать ему глаза.

В слепой ярости она извивалась под ним, стараясь ускользнуть прежде, чем он снова сумеет обернуть ее чувства противнее.

Неожиданно Рене, чертыхнувшись, поднялся с кровати, пересек комнату и подошел к гардеробной. В молчании он поднял с пола ее альбом. Наспех застегнув рубашку, она спрыгнула с кровати и метнулась к нему. Он не противился, когда она выхватила альбом из его рук.

– Надеюсь, теперь ты поняла, что твой рисунок не является доказательством?

– Ты отказываешься признать правду, потому что это разрушило бы твою жизнь! – сказала Элина. – Возможно, ты всегда знал, кто я такая, и, может быть, именно поэтому убил Алекса. Тебе доставляет удовольствие унижать дочь Филиппа? Ты питаешь к нему неприязнь? Но почему?

Бонанж повернулся к ней. Его глаза сверкали гневом, и Элина почувствовала страх.

– Ты хотела встретиться с судьей, не так ли? Холодный тон вопроса напугал ее.

– Хотела? – процедил он сквозь сжатые зубы.

– Да, хотела, – ответила она, чувствуя, как при этих словах в ней зарождается надежда.

– Тогда ты с ним встретишься. Пусть он выслушает твои безумные обвинения и нудную полуправду. Я не желаю терпеть все это и дальше.

– Ты повезешь меня на встречу с ним? – спросила она, внезапно испугавшись, что на самом деле он собирается отправить ее в тюрьму.

– Нет, – резко ответил он. – Я привезу его сюда. Если он примет нагромождение твоей лжи за правду, я признаю свое поражение и освобожу тебя.

– А если нет? – спросила она.

– Если нет… – Он остановился, сверля ее взглядом. – Если нет, тогда выбор за тобой. Или бери мои деньги, чтобы держать свою ложь при себе, или оставайся здесь и пиши мой портрет, пока не убедишься, что тебе меня не провести, мадемуазель.

Она расправила плечи и скрестила руки на груди.

– Судья мне обязательно поверит, вот увидишь.

– А ты не боишься, что он увезет тебя в тюрьму, дорогая? – вкрадчивым тоном спросил он.

Элина побледнела. Он словно прочел ее мысли.

– И ты бы ему позволил?

Наступило молчание. На лице Рене отразилось смятение.

– Ты сама знаешь ответ, милые глазки, – ответил он с легким раздражением.

В глубине души Элина была твердо уверена, что он не способен на подобный поступок.

Рене направился к двери, но на пороге остановился.

– Завтрак подадут, как только ты пожалуешь к столу, так что я жду тебя внизу одетой через пять минут. В противном случае я поднимусь за тобой, – сказал он и небрежно добавил: – И как это тебе удалось запереться в комнате? Что-то я не припомню, чтобы давал тебе ключи.

Она не решалась ответить. Стоит ли говорить правду, или это приведет к потере и той небольшой свободы, которой она пользуется? Он полуобернулся к ней, и по выражению его лица Элина поняла, что он собирается добиться правды.

– Я… я взяла их из комнаты Луи, – призналась она.

– Понятно. Забавно, как это ты без колебания вошла в его спальню, но отрицаешь, что входила в мою.

Торжествующий взгляд, который он бросил на нее, тут же заставил Элину пожалеть о сказанном. Когда он вышел из комнаты, девушка в сердцах швырнула в дверь то, что держала в руке.

Слезы хлынули из ее глаз, когда она увидела, что это альбом с портретом отца. Она подняла его и взглянула на человека, причинившего столько горя маме, ей и Алексу. Если бы не его вероломство, она бы не оказалась здесь, в этом доме, во власти бесчувственного чудовища, чьи прикосновения, тем не менее, наделены колдовскими чарами.

– Черт тебя побери, папа! – прошептала она, в последний раз взглянув на улыбающееся лицо. Затем молча порвала рисунок на мелкие кусочки и бросила их на пол спальни Рене.

Глава 11

Когда слишком приближаешься к гиганту, то зачастую оказывается, что это обыкновенный человек на ходулях.

Креольская пословица.

Хуан Оливейра небрежно откинулся в кресле, сложив ладони и переплетя пальцы. Рене наблюдал за лицом этого пожилого человека, задаваясь вопросом, что позволило им столько лет сохранять дружбу, несмотря на ненависть Хуана к Франсуа. Рене и Хуан имели мало общего, разве что оба были из знатных семей, принятых в лучших домах креольского общества. Рене не стремился занять видное положение в высшем свете. Хуану, напротив, нравилось использовать те небольшие возможности, которые давало ему его положение судьи. Он с удовольствием слушал болтовню на светских раутах, которую Рене терпеть не мог. Из-за своего беззаботного нрава он больше склонялся к тому, чтобы выезжать с друзьями на охоту, вместо того чтобы сидеть в судейском кабинете. Однако под веселой улыбкой скрывался незаурядный ум, что делало его отличным судьей, несмотря на легкий характер. Его не так-то легко было одурачить, что заставало врасплох многих мошенников-янки. За это Рене и уважал его, оказывая ему сдержанное почтение; именно взаимное уважение было тем связующим звеном, которое давало им возможность находиться в близких дружеских отношениях.