Креольские ночи - [25]

Рене подумал, что Элина отправилась к его сестре, чтобы рассказать ей все, прежде чем это сделает сам Рене, чтобы очернить его и не дать возможности оправдаться. И он не уставал напоминать себе, какое удовольствие ему доставит процесс сведения всех усилий Элины на нет, он постепенно, кирпичик за кирпичиком, разберет сооруженную ею стену лжи.

И вот теперь, увидев ее неподдельное горе, полностью разоружившее его, Рене усомнился, так ли уж прав он был раньше. Возможно, она вовсе не лжет, и она действительно дочь Филиппа. Двоеженство, конечно, Рене отверг, как полный абсурд. Но не исключено, что у Филиппа была любовница. И эта девушка могла быть плодом их любви. Может быть, он даже сказал Элине, что женат на ее матери.

Ее тихие рыдания были сейчас самым веским доказательством. Решив хоть как-то утешить ее, Рене привлек девушку к себе. Наверное, в тот момент она готова была принять любое утешение. Элина доверчиво, как ребенок, прижалась к Бонанжу и даже не сопротивлялась, когда он ее приобнял.

Прошло несколько минут, прежде чем она перестала плакать. Рене изумленно смотрел на ее голову, покоящуюся на его плече, и думал, как эта милая и прелестная девушка могла связаться с таким человеком, как Уоллес. Она казалась слишком невинной, чтобы участвовать в махинациях Алекса. Слишком мало знала Элина о мире и о жизни, чтобы быть его сообщницей. И все же она помогала Уоллесу обманывать людей и воровать, напомнил себе Рене, встревоженный неожиданным поворотом собственных мыслей.

Когда она подняла голову и посмотрела на него испуганно и в то же время неуверенно, Рене невольно вздрогнул.

– Ты ведь не собираешься убивать и меня тоже, правда? – спросила она обреченно, и Рене стало не по себе.

Ее вопрос должен был разозлить его, но она задала его так искренне, что Рене не почувствовал ничего, кроме желания убедить Элину в том, что все ее страхи беспочвенны.

– Я не хочу тебя убивать, дорогая. Мне совершенно все равно, что ты сделала. Обещаю, – прошептал он, стирая слезу с ее холодной щеки. – И Уоллеса я не убивал.

В ее блестящих глазах отразилось недоумение. Было ясно, что она всей душой хочет поверить ему, но боится.

Рене не знал, как убедить ее в своей невиновности, и сделал то, чего хотел с того самого момента, как впервые увидел ее на борту корабля. Наклонился и поцеловал.

Элина не отстранилась. Его губы нежно приникли к ее рту, настойчиво прижимаясь все сильнее, пока ее губы не стали мягкими и податливыми и все ее тело не задрожало от страсти. Губы Элины были невероятно сладкими, как цветочный нектар. Только неимоверным усилием воли Рене удержался от более глубокого и интимного поцелуя.

– Вот единственная месть, которой я жажду, милые глазки, – прошептал он, оторвавшись от ее губ.

К своей радости, он больше не увидел в ее глазах страха.

Глава 6

Самое сложное – это воткнуть иглу, а уж нитка, последует за ней.

Креольская пословица.

Потеряв дар речи после поцелуя Бонанжа, Элина прижала пальцы к губам. Ее целовали раньше – нечастые ухажеры осмеливались клюнуть ее в губы раз или другой. Но ни один поцелуй не взволновал ее так, как этот. Элина быстро убрала руку, густо покраснев от смущения. За кого он ее принимает, если позволяет себе такие вольности? Да и она хороша. Целуется с убийцей своего брата.

Но Бонанж не похож на убийцу. В его глазах столько нежности. Этот неожиданный поцелуй удивил его не меньше, чем ее. Его сильные руки все еще сжимали ее талию, но казалось, одного протеста с ее стороны было достаточно, чтобы он тотчас же отпустил ее.

Впервые за все это время Элина задумалась, правду ли ей сказал Бонанж о смерти Алекса. Когда ее брат ушел из гостиницы, он был очень зол. И вел себя просто отвратительно. А на корабле дошел до того, что отвесил ей пощечину. Все эти креольские джентльмены одинаковы: и папа, и Алекс, и уж, конечно, Бонанж. С ними надо быть начеку.

Элина отстранилась от Бонанжа.

– Ты доказал, что отец был женат на твоей сестре, – сказала она, как могла спокойно, – Теперь нам не о чем больше говорить. – Она судорожно сглотнула и с дрожью в голосе добавила: – Теперь ты… ты отвезешь меня в город?

Аура очарования мгновенно исчезла.

Рене как-то сразу напрягся и быстро убрал руки с ее талии.

– И что вы там будете делать, мадемуазель?

Его вопрос поставил ее в тупик. Действительно, что она будет делать в городе, не имея ни крыши над головой, ни денег?

– Найду себе работу, наверное…

– У тебя есть деньги?

Она укоризненно посмотрела на него.

– Ты же знаешь, что нет. Алекс забрал с собой все наши деньги, а потом их забрал… тот, кто его убил, наверное.

– В самом деле, дорогая, – с иронией в голосе произнес он. – Думаю, ты имеешь в виду мои деньги. Те, которые ты и твой сообщник у меня украли.

Так оно и было, и Элина не собиралась оправдываться. Но все же внутри у нее все похолодело.

Видя отчаяние на ее лице, Бонанж смягчился:

– Деньги забрали жандармы в качестве улики, так что они не достались ни тебе, ни мне. Пока. А что, больше у вас ничего не было? А твоя семья? Ты не можешь написать им, чтобы прислали денег?

– Моя семья мертва, – вызывающе проговорила она. – Никого не осталось. Ферма сгорела. Уезжая, мы сняли все деньги с моего счета. У отца, конечно, были деньги в банке, но он не позволял ими пользоваться.