Креольская принцесса - [21]

Лиз посмотрела на Рафаэля, гадая, видел ли он что-то подобное. Рафаэль, казалось, был немного смущен.

– Зачем французам забираться так далеко на северо-запад? Все их порты в Карибском море.

– Дружище, этот порт был французским добрых шесть десятков лет. То, что над фортом развевается британский флаг, не значит, что здесь не осталось французов. – Дюссой развел руки в стороны. – К тому же, как вы наверняка знаете, мы, то есть французы, подписали договор с американцами несколько недель назад. Лафайет лично надел форму и поехал помогать Вашингтону.

– Месье муж. – Мадам крепко взяла его за руку. – Всем известно, что теперь мы преданные британские подданные и не знаем, что могли бы замышлять французы. – Она игриво улыбнулась Рафаэлю. – Хотя я не удивилась бы, если бы наши испанские соседи связали судьбу с этими буржуазными американцами. Король Карлос, как известно, спит и видит, как вернуть под контроль Гибралтар и Менорку.

Рафаэль рассмеялся.

– Мадам, вы шутите. Зачем Его Величеству помогать кучке колонистов, которые восстали против законного монарха, если это может подвергнуть риску его власть? Вы не слышали об американском капитане, который прибыл в Новый Орлеан? Капитан Гибсон, по всей видимости, продавал ром, пытаясь замаскировать этим факт покупки одежды, одеял и пороха для их небольшого мятежа. И представьте себе, он не успел и глазом моргнуть, как губернатор Гальвес его арестовал.

– И поделом, – отозвался Дюссой, хмуро посмотрев на жену. – Женщины, как вы знаете, плохо разбираются в политике, поскольку им обычно приходится заниматься повседневными делами, а не вопросами международных отношений. Даже если бы дело было не в интересах монархии, Карлос слишком дорожит своей казной, чтобы ставить ее под удар из-за какого-то стремления колонистов к самоуправлению.

Лиз много раз слышала, как дедушка и папа спорили об этих вещах, и сама принимала участие в этих спорах. Прежде, чем она успела возразить, Рафаэль улыбнулся ей и похлопал по руке.

– Следует согласиться, что подобные темы до боли скучны, когда играет музыка и есть возможность танцевать с прекрасной партнершей. Сеньорита, окажите мне честь танцевать с вами этот менуэт.

Она не заметила, что музыка уже давно затихла, теперь музыканты возвращались на свои места. Она в отчаянии огляделась. Это было испытание. Легкое, но жестокое испытание. Менуэт был сложным танцем, который одновременно могла танцевать только одна пара, пока все остальные наблюдали. Этот танец мог прославить и возвысить, но в то же время опозорить и уничтожить. Что же ждало Лиз?

Испанец посмотрел на Лиз, которая присела в реверансе. Бабушка Мадэлен когда-то учила ее и Симона этому танцу, хотя, конечно, у них не было возможности практиковаться. Что, если она забыла, как правильно выполнять фигуры? Что, если у нее опять платье съедет набок? Что, если разрушится ее башня из волос?

Мысль об этом показалась ей забавной. Выпрямившись, она вышла с Рафаэлем в центр зала. Они поклонились сначала друг другу, а потом зрителям. Она ему покажет. Она им всем покажет!

Танцуя рядом с Рафаэлем, она следовала за ним в исполнении па. К счастью, она смогла поймать ритм и подстроиться под него. Разойдясь в разные стороны, они снова встретились в задней части зала, после чего оказались в центре, где Рафаэль закружил ее так, что она не заметила, как очутилась в углу. К тому времени, как они закончили танцевать первую фигуру, колени Лиз перестали дрожать.

Хотя в этом танце не было никакого эротического подтекста, если не считать того, что Рафаэль ни на секунду не сводил с нее глаз, с братом Лиз танцевала совсем по-другому. Когда танец подошел к концу, Лиз почувствовала, что кровь в ее жилах вот-вот закипит. Она заметила мозоли на его ладонях, кроваво-красный след на левом указательном пальце и маленький серповидный шрам возле глаза. Они вместе поклонились гостям, а потом, повернувшись друг к другу, Лиз присела в реверансе, а Рафаэль поклонился. Девушка замерла. Ее сердце громко стучало, дышать было тяжело. Она почувствовала, что не сможет подняться и упадет.

Словно бы ощутив ее ужас, Рафаэль протянул руку и взял ее за локоть.

– Ну же, кузина, не теряйте здесь сознание, – прошептал он, помогая ей выпрямиться.

– Как вы могли так поступить? – шепнула она, покачнувшись. – Вы же знаете, что я по салонам не хожу.

– Что? Разве вы не верите в мое мастерство?

Он провел ее в угол зала под скромные аплодисменты.

Прижавшись спиной к стене, она посмотрела на белый шейный платок и острый подбородок Рафаэля, который отгородил ее от гостей.

– Верю ли я? Я вас едва знаю! В моей голове с трудом укладывается то, как хорошо вы обошлись с моим отцом, и одновременно глупые любовные песни, которые вы распевали моей подруге, и неприятные вопросы, которые вы задавали моему брату. Да вы сами можете быть тем пиратом, о котором рассказывал месье Дюссой.

Рафаэль нахмурился и беззвучно присвистнул, глядя на девушку. На какое-то мгновение его карие глаза потемнели, став практически черными. Лиз показалось, что она заметила в них тень обиды.

От расстройства, что смущение заставило ее нагрубить, она закрыла рот ладонью.