Кремлевские тещи - [31]

Узнав о любовной связи своего сына с Розой Люксембург, Клара Цеткин сначала очень возмутилась, но потом ее сердце растаяло. Ведь она очень любила своего сына и Розу Люксембург тоже любила.

Роза отвечала взаимностью. Роза находила, что Германия — страна холодных людей, и говорила Кларе: «Клерхен, когда тебя нет, я мерзну даже летом».

Сын погиб на войне, а сама Клара за антивоенную деятельность была брошена кайзеровскими властями в тюрьму.

Из биографии Клары Цеткин мы знаем, что она первой приветствовала как революцию 1905 года, так и октябрьский переворот 1917 года. В 1905 году выступала в защиту русской революции, даже несмотря на запрещение партийного руководства.

Об отношении ее к Советскому Союзу хочется привести ее слова из писем. Летом 1923 года после трудного путешествия из Германии в Россию Клара писала, что сердце ее совершенно отказывается служить, но «большевистский воздух Петрограда поставил меня на ноги».

Вся жизнь Клары — сплошное испытание. В 1889 году после двух лет тяжелой болезни умирал муж Клары Осип Цеткин.

Насколько трудна и тяжела была жизнь Клары Цеткин в эмиграции, даже до заболевания ее мужа, может дать представление следующий случай. Цеткины зарабатывали в Париже на жизнь главным образом переводами и часто не в состоянии были вовремя вносить квартирную плату.

Однажды утром, когда Клара купала детей, к ним явилась полиция и конфисковала все имеющиеся вещи, так как Цеткины задолжали за квартиру.

Кларе только разрешили одеть ребят, а на себя накинуть широкую полупелерину, которую француженки называли «Cache-misere», т. е. прикрытие нужды.

До глубокого вечера просидела она с ребятами на скамейке одного из бульваров, пока Осип бегал и отыскивал новое жилье. Но и тут беда не кончилась: квартирохозяйка не пустила жильцов с детьми.

Их выручила одна русская эмигрантка, которая уступила им свою комнату на ночь, уйдя ночевать какому-то из друзей. Можно поэтому представить себе, до чего трудно приходилось Кларе во время двухлетней болезни мужа, когда ей одной приходилось добывать средства существования для больного мужа и двух маленьких сыновей.

Вот как Клара в 1923 году писала о смерти своего мужа: «Никогда, никогда я не забуду того страшного дня. И тогда и теперь мне кажется, что этот день был без начала и без конца, был бесконечностью. Осип лежал почти два года парализованный в нижней части туловища. Врач подготовил меня к тому, что он приближается к концу, и, несмотря на это, я хваталась за надежду на чудо. И наступило ужасное 29 января. Я не спала всю ночь, работала, ухаживала за Осипом, давала ему лекарство. Около 5 часов утра я ясно почувствовала: смерть пришла за жизнью. Я была одна с умирающим и двумя маленькими мальчиками. Пришел врач. Осип был без сознания. Врач сказал, что можно вернуть Осипа к жизни на короткий срок, но что это причинит ему большие физические и психические страдания. Я отказалась».

В другом письме писала Елене Стасовой, что после смерти мужа она могла примириться с очень многим, кроме одного: «Мне казалось невозможным, непостижимым, что эта полноценная жизнь погасла в то время, как вокруг меня существовало весело и беззаботно так много ничтожеств». Но тут же Клара добавляла, что «океан массового страдания поглощает бурную реку личного горя» и выход из последнего можно найти только в борьбе. Она писала по этому поводу:

«Мы, которые так глубоко, так мучительно страдаем, мы счастливы, так как через работу и борьбу у нас вырастают крылья, которые уносят нас ввысь. А работа и борьба — это пульсация жизни».

И вот, потеряв самого близкого человека, который первым ввел ее в мир революционной борьбы и поэтому был ей особенно близок и дорог, Клара со всей страстностью своей пламенной натуры включается в подготовку I конгресса II Интернационала и в борьбу, которая тогда велась между гэдистами и поссибилистами. Из протоколов I конгресса мы узнаем, что Клара произнесла горячую и глубоко социалистически обоснованную речь о необходимости включения в законы о труде требования равноправия для женщин. Оппортунисты утверждали, что место женщин — только у домашнего очага. Клара с фактами в руках опровергла их, показав всю утопичность этого положения в условиях капитализма, которые ежечасно разрушают семью. Предложения Клары были приняты конгрессом.

В ноябре 1918 года волна революции смела монархию в Германии.

По всей Германии одна за другой слетали коровы с голов королей и герцогов.

С балкона дворца кайзера Карл Либкнехт провозгласил социалистическую республику.

Массовое шествие докатилось до рейхстага. В толпе скандировали: «Долой кайзера!», «Долой войну!», «Да здравствует республика». Два лидера СДПГ — Эберт и Шейдеман в это время обедали в столовой. Депутаты, ворвавшись в столовую, стали упрашивать Эберта и Шейдемана выступить перед толпой, собравшейся у рейхстага. Эберт отказался выступать.

Шейдеман, подойдя к окну, воскликнул: «Народ победил по всей линии! Да здравствует Германская республика!»

Эберт пришел в негодование. Шейдеман писал в своих мемуарах: «Стукнув кулаком по столу, он закричал на меня: «Это правда?» Я ответил, что «это» не только правда, но, по-моему, само собой разумеющееся. Тогда Эберт устроил сцену, которая меня весьма озадачила.