Кремлевские тещи - [27]

Владимир Ильич был озабочен также вопросом о подходящей одежде для дороги. Было решено взять с собой два пальто; одно пальто было рыжеватого цвета, моего мужа, в нем Владимир Ильич, бритый и в кепи, походил на финского крестьянина или на немца-колониста. 11 июля Владимир Ильич в сопровождении моего мужа и И. В. Сталина уехал в Сестрорецк, сердечно поцеловав меня на прощание.

Я была счастлива, что у меня гостил В. И. Ленин и что я могла ему оказать в такой момент его жизни необходимую помощь. В то же время я сознавала, что и впереди В. И. Ленина могут ожидать новые опасности, и с болью в сердце смотрела на него, спускавшегося с шестого этажа по моей черной лестнице с И. В. Сталиным и С. Я. Аллилуевым в сумерки настороженной, овеянной шумом только что заглохших выстрелов улицы.

После отъезда В. И. Ленина к нам переехал жить И. В. Сталин. Владимир Ильич до своего отъезда в Москву бывал у него, заходил и к нам. При встречах всегда с самым теплым чувством относился ко мне. Когда Совнарком из Смольного стал переезжать в Москву, мы с мужем провожали их. Мои дочери поехали вместе с Лениным и Сталиным, предполагая работать в Москве. Не прекращалось наше знакомство и в Москве, когда В. И. Ленин жил в Кремле. При встречах он справлялся о нашей жизни, о всей семье, приглашал меня к себе, но я не решалась беспокоить его и отнимать у него такое дорогое для революции время».

В анкете много говорится о Ленине и мало о Сталине. Между тем отношения старой большевички Ольги Евгеньевны с зятем-тираном были далеко не простые. Да и разве могла она знать, отвечая на вопросы анкеты в 1927 году, о том, как сложится судьба ее семьи? Разве возможно предвидеть будущее? Разве не надеются люди на хорошее? Кошмар всегда непредсказуем.

По свидетельству биографов, в детстве Сталин — Сосо, так его тогда звали, был развитым мальчиком, энергичным, активным, живым.

Он охотно принимал участие в общих играх, пел в церковном хоре. Но был сдержан в проявлении чувств. Его никто не видел плачущим.

В те годы он был очень привязан к матери, отца же ненавидел, так как тот часто напивался и его избивал. На родине в Гори в духовном училище (вид начальной школы) он преуспевал, был лучшим, всегда хорошо подготовленным к урокам. Училище окончил с особой похвалой.

Веру в Бога он отбросил еще в 13 лет, самостоятельно прочитав об учении Ч. Дарвина. Был увлечен романом грузинского писателя А. Казбеги и восхищался его героем Кобой — немногословным бесстрашным мстителем. Впоследствии имя Коба взял как партийный псевдоним.

Кто мог представить, что Сталин уничтожит всю свою грузинскую родню, кроме матери. Свидетельствует дочь Сталина Светлана Аллилуева: «Я вспомнила, как в 1934 году Яшу, Василия и меня послали навестить бабушку в Тбилиси, — она болела тогда…

Возможно, что инициатором поездки был Берия — мы останавливались у него в доме. Около недели мы провели тогда в Тбилиси, — и полчаса были у бабушки… Она жила в каком-то старом, красивом дворце с парком; она занимала темную низкую комнатку с маленькими окнами во двор. В углу стояла железная кровать, ширма, в комнате было полно старух — все в черном, как полагается в Грузии. На кровати сидела старая женщина. Нас подвели к ней, она порывисто нас всех обнимала худыми, узловатыми руками, целовала и говорила что-то по-грузински… Понимал один Яша и отвечал ей, — а мы стояли молча.

Я заметила, что глаза у нее — светлые, на бледном лице, покрытом веснушками, и руки покрыты тоже сплошь веснушками. Голова была повязана платком, но я знала, — это говорил отец, — что бабушка была в молодости рыжей, что считается в Грузии красивым. Все старухи — бабушкины приятельницы, сидевшие в комнате, целовали нас по очереди и все говорили, что я очень похожа на бабушку. Она угощала нас леденцами на тарелочке, протягивая ее рукой, и по лицу ее текли слезы. Но общаться нам было невозможно — мы говорили на разных языках. С нами пришла жена Берия — Нина. Она сидела возле бабушки и о чем-то беседовала с ней, и обе они, должно быть, глубоко презирали одна другую…

В комнате было полно народу, лезшего полюбопытствовать; пахло какими-то травками, которые связочками лежали на подоконниках. Мы скоро ушли и больше не ходили во «дворец», — и я все удивлялась, почему бабушка так плохо живет? Такую страшную черную железную кровать я видела вообще впервые в жизни.

У бабушки были свои принципы — принципы религиозного человека, прожившего строгую, тяжелую, честную и достойную жизнь. Ее твердость, упрямство, ее строгость к себе, ее пуританская мораль, ее суровый мужественный характер — все это перешло к отцу.

Стоя у ее могилы, вспоминая всю ее жизнь, разве можно не думать о Боге, в которого она так верила?»

До конца жизни мать Сталина сожалела о том, что сын не стал священником. Могла ли эта религиозная женщина представить ту жестокую систему проверки на преданность, которую использовал ее сын? У В. Молотова и М. Калинина в лагерях сидели жены, у его личного секретаря А. Поскребышева жена была расстреляна (она была сестрой жены сына Троцкого, который, кстати, отвернулся от отца). У В. Куйбышева и Л. Кагановича были репрессированы и погибли их родные братья. Все приближенные безропотно перенесли удары. Только Молотов, когда его жену П. Жемчужину исключили из ЦК партии, при голосовании осмелился воздержаться. Могла ли представить мать Сталина все многочисленные жертвы своего сына? Могла, наверное, ведь его отец был очень жестоким человеком. Но родители всегда надеются на лучшее, поэтому стремятся дать своим детям достойное образование.