КРЕМЛенальное чтиво, или Невероятные приключения Сергея Соколова, флибустьера из «Атолла» - [41]

– Опять форму с содержанием путаешь, Лёва, – прокомментировал Соколов, не открывая глаз. – Так семантика размывается. Не пыли, Лёва.

Ну, Лёва и не думал пылить. Несколько минут помолчать – это самое меньшее, что он мог сделать для героя дня. А Соколов быстро припоминал вчерашний день. Когда он подготавливал удачу.

Позавтракав с Чепаррой, его советником кубинцем Эстебаном и, понятное дело, с Лёвой, Соколов сослался на срочные дела в городе и откланялся. Все сотрапезники остались в недоумении. Чепарра искренне думал (и думал правильно), что главное дело в городе для Соколова – это он, первый советник вождя. Что до Лёвы, то тот, конечно, засомневался, что Соколов сможет обойтись в Каракасе без переводчика: Сергей Юрьевич знал по-испански всего несколько слов. Впрочем, Лёва с облегчением отправился «на холмы». Переводчику надо было просто перевести дух и написать отчет о трех днях бесконечных попоек и поездок в разные красивые места: от берегов Ориноко до парка Авила, от пляжей до ночных клубов, от сигар к рому и от рома к сигарам, от споров о команданте Фиделе до споров о команданте Уго. И все это на фоне приливных разговоров о качестве русского оружия.

А Соколов, попросив портье вызвать такси, отправился туда, где исторический центр уже заканчивался, а барриос еще не начинались. Череда аккуратных двухэтажных коттеджей должна была вроде говорить о благополучии ее жителей. Но это издалека. Вблизи выяснялось, что краска на домиках давно облупилась, газоны не стрижены, а на окнах и первых и вторых этажей прибиты добротные, но разномастные решетки. Кондиционеры, торчащие наружу, явно просто затыкали дыры в стене. На веревках в некоторых дворах сушилось белье. Много белья. Местные жители развешивали его там, где играли ребятишки. Чтобы при любой попытке воровства те могли поднять шум и привлечь взрослых. В былые времена все это было даунтауном Каракаса, местом жительства среднего класса. За несколько десятков лет, когда цены на нефть были стабильны, Каракас уверенно превратился в один из самых красивых и процветающих городов Южной Америки. США инвестировали в страну не только деньги, но и образ жизни. Люди брали кредиты, обзаводились жильем. Они покупали машины и телевизоры, холодильники и кондиционеры. По выходным, подобно европейцам или американцам, они ездили в моллы и гипермаркеты за покупками. Когда в 1970-х полыхнуло на Ближнем Востоке, нефть из стабильной Венесуэлы была в особенной цене. Но 1980-е и 1990-е страну подкосило: с нефтяной иглы надо было слезать, а оказалось, что некуда. А цены на нефть упали катастрофически. Люди теряли работу, дома ветшали, машины, холодильники и кондиционеры ломались, а у молодых и новых поколений уже бывшего среднего класса не было денег, чтобы купить новые. И вот тут для тех, кто хоть как-то сводил концы с концами, появилось замечательное место: El servicio de reparación. Ремонт, одним словом. А держал его сеньор Арсен Восканян. Соколов знавал того еще знатным фарцовщиком Сеней, или Арой. Еще в начале 1980-х Сеня прославился, как бы теперь сказали, многопрофильностью своего бизнеса. Сеня не только «бомбил фромов», но еще и удачно «сдавал» москвичам продукцию армянских цеховиков. В самом начале 1990-х, еще до всех путчей, Арсен вместе с братом свалил в Штаты. Не в поисках лучшей жизни, а убегая от неумолимого УК. Бизнес возник совершенно случайно: Сеня восполнял оседлое советское прошлое и с удовольствием болтался по странам Нового Света. Так и обнаружил он в Венесуэле свою золотую жилу. Конечно, и в Венесуэле были свои рукастые ребята. Но у них не было запчастей для американской техники. И у Сени, на первый взгляд, не было. Но у него был брат Ашот, который сначала совершенно за бесценок находил эти запчасти на штатовских свалках, а потом с минимальными таможенными сборами отправлял весь этот металлический хлам морем в Венесуэлу. Под это дело, кстати, Ашот стал успешно поставлять в Россию подержанные скаты и покрышки. Армянский сервис процветал: за несколько десятков лет нефтяного благополучия венесуэльский средний класс стал довольно многочисленным, а ресурс американской техники истек практически синхронно. Что касается оплаты за свои труды, то Сеня был не очень придирчив и щепетилен: кроме наличных с ним можно было рассчитаться в кредит, по бартеру и услугами. Собственно, Соколов и не сомневался, что Арсен Восканян стал в Каракасе очень влиятельным человеком. Сенин телефон дал Соколову коллега по «тревожной молодости» в Трубе. И вот вчера Сергею Юрьевичу понадобились и Сенин телефон, и сам Сеня.

После трех дней общения с Чепаррой и его напыщенным кубинским советником Эстебаном Соколов окончательно осознал, что переговоры буксуют. Павлик со всех сторон прощупывал Соколова: пытался напоить, говорил, что русские теперь еще больше капиталисты, чем американцы, а русское оружие при этом куда как хуже американского. А к американскому армия Венесуэлы уже привыкла. Еще Пабло прожужжал все уши, расхваливая израильские «узи». Ром лился рекой, Соколов уже доказал, что и сигары можно прикуривать одна от другой, а цель, поставленная в Москве – принципиальное решение о массовых закупках российского оружия, – так и не была достигнута. Эстебан постоянно что-то нашептывал Пабло, и Пабло говорил, говорил и говорил. Соколов понял, что его, выражаясь оперативным языком, «прокачивают»: выясняют круг полномочий, собственное мировоззрение и… человеческие качества. Зачем это нужно в циничное время деловых договоренностей, сначала было не очень понятно. Но в 2001 году Уго Чавес находился у власти всего три года и еще только становился настоящим революционером-антиимпериалистом. Десятки тысяч кубинцев заполонили все ключевые посты государственных институтов. Лучшие инженеры – кубинцы. Лучшие врачи – кубинцы. И лучшие, самые правильные люди на земле – тоже кубинцы. Несколько лет спустя в Венесуэле на них станут шикать: местные поймут, что кубинцы отнимают у них рабочие места. Но в марте 2001 года, за два месяца до визита Уго Чавеса в Россию, кубинцы были больше венесуэльцами, чем сами венесуэльцы. И ни в какой другой точке планеты Земля культ мачизма не был так развит, как во встающей на революционные рельсы Венесуэле. Собственно, сами по себе кубинцы не были особыми мачо. Но зато неукоснительно требовали этого ото всех остальных. Чтобы прорвать пелену недоверия и перейти на более высокую (с точки зрения революционных партнеров по переговорам) ступень человеческого развития, от Соколова требовался поступок. Поступок с большой буквы «П». По крайней мере, Соколов прочитал ситуацию именно так. Разогнать облака или совершить революцию в какой-нибудь маленькой карибской стране он все равно не мог. Но «поколотить понты» он был способен вполне. А от понтов до поступка – всего один шаг. Именно за возможностью поступка Соколов и заявился в ремонтную мастерскую Сени.