КРЕМЛенальное чтиво, или Невероятные приключения Сергея Соколова, флибустьера из «Атолла» - [32]

– Понимаете, Сергей Юрьевич, из Питера нужно вывезти все, что осталось на Путина, – объяснял Волошин.

– А там осталось? – удивился Соколов. За минувший год состоялось аж два назначения Путина. Сначала главой ФСБ, потом премьером. Казалось, что «вычистить» должны были все. Сначала бывшие коллеги Путина. А потом опять бывшие коллеги.

– Там осталось, Сергей. Осталось еще много. Ты расклад-то пойми, – начал объяснять Абрамович, невольно переходя на карточный жаргон.

– Расклад, Роман Аркадьевич, понятен только когда прошла раздача. И понятно, что у тебя на руках. А я не знаю, что у меня на руках. Совсем.

– Сергей Юрьевич, ну если коротко, то мы сомневаемся в прокуратуре. Мы не уверены, что они отдали все.

– Ну, вообще их можно понять, – усмехнулся Соколов.

И действительно, обладателей компромата понять было можно: в декабре 1999 года трудно было предугадать, как повернется дело. Шли последние дни перед выборами в Госдуму. По всем опросам победить должно было «Отечество» Примакова и Лужкова. Казалось, что так и будет, несмотря на то, что на принадлежащем Березовскому канале ОРТ Лужкова и Примакова ежедневно препарировал Сергей Доренко и его коллеги. За «Отечеством» стремительно гнался «Медведь», тоже созданный Березовским. Правда, пока во главе «Медведя» были просто Шойгу и Карелин, возможность его победы была совсем не очевидной. Шансы резко повысились после того, как «Медведя» решил поддержать набирающий популярность энергичный премьер Путин.

Соколову ясно дали понять, что никаких «звонков поддержки» не будет. Никто не хотел идти до конца и брать на себя ответственность. То есть подвески у Бекингема надо было изъять, но королевского указа по этому поводу никто издавать не собирался. Неясно было также, кого же любит Бекингем. Да и сколько этих Бекингемов разбросано по России, тоже никто не знал. Соколов предпочитал рассматривать ситуацию в таком несколько романтическом ключе.

– Аэлита, мы с тобой «на холоде» работать будем! – объяснял Соколов обстановку.

– Да вроде декабрь-то хреновый. Сам сказал.

– Это так про шпионов, которые без поддержки работают, говорят, – пояснил Соколов.

– Засланцы, короче.

– Какие засранцы?

– Ну, книги теперь модные появились про людей, которые в другую эпоху попадают.

– Засланцы так засланцы, – согласился было Соколов. – Но, с другой стороны, это просто Питер.

В «просто Питер» Соколов взял с собой двух бойцов из «Атолла». Коренастого Борю Кротова и худющего Толю Амосова. Первый – бывший оператор и бывший десантник. Человек из Питера, да к тому же еще и компанейский. Друг журналистов, богемы и прочих потенциальных источников информации. А Толя отличался тем, что вообще никак не отличался от других. Во время борьбы с алкоголизацией населения в конце восьмидесятых он на спор внедрялся в громадную очередь в винный, что в Столешниковом переулке. Причем не в хвост очереди, а у самой двери. И все мужики были уверены, что Толя здесь стоял. Уже в «Атолле» его талант пригодился при установке «жучков» и вообще любом съеме информации с населения. Соколов не инструктировал парней, что именно из «спецсредств» брать с собой. Просто предупредил, что возможны приключения, слежка и проверка документов. При этом все понимали, что скандал не нужен никому.

В Питере отправились в какую-то затрапезную гостиницу на Охте, где жили одни командировочные со всей страны. Соколов сообщил, что для безопасности. В город выходили по двое. Соколов с Кротом – в питерский РУБОП. Соколов с Ефремовой – к местным мафиози. Толя с Кротом – за едой и только днем. Через день Толя и Крот отдельно друг от друга сказали, что подозревают слежку. Уже во вторую ночь Крот чуть не шмальнул по инженеру из Краснодара – тот перепутал двери. Давнишний поклонник Ефремовой, смазливый тип с какой-то отвратительной фамилией и репутацией первого российского политтехнолога, явился прямо на Охту. Ефремова приняла его в каком-то придворном кабаке. Когда поклонник понял, что от него ждут информацию, а просто «кадриться» ему никто не позволит, он откланялся и исчез. У всех четверых за эти пару дней несколько раз проверяли документы. В итоге через три дня было решено просто отправиться в прокуратуру.

По сумрачному Питеру они топали как караван контрабандистов: вроде монотонно, но постоянно оглядываясь по сторонам и прислушиваясь к звукам из подворотен. Разговоров почти не было. Бессистемность и бессмысленность этого короткого броска на берега Невы давила на всех. Ни один из хороших или не очень хороших знакомых так и не смог проложить неформальную дорожку в прокуратуру. Да что дорожку. Даже тропинку. Того немногого компромата, который насобирал Крот, хватило бы разве что на заказную статейку. Крот по этому поводу чувствовал себя несколько виноватым и сильно отставал. Себе он это объяснял тем, что прикрывал тылы и обеспечивал охрану товарищей. Никому в голову не пришло поймать тачку. Все немного оттягивали тот момент, когда они войдут в вестибюль прокуратуры и придется наконец действовать. Соколов страдал очевиднее всех: хоть один козырь всегда должен быть припасен. А тут козырей просто не было. Если, конечно, не считать козырем отчаяние.