Край Ветров: Пироманс - [24]

— А что там, по ту сторону? — спросила Никс.

— Еще один способ добраться домой, — ответил Рин весело. — И пещера с летучими мышами.

— Ну, раз пеще-ера, — протянула Никс, поднимаясь с пандуса, — тогда что уж тут. Тогда пойдем.

Никс взяла шляпу и бутыль с вином, Рин подхватил гитару, и они двинулись по слабо освещенной набережной в ночь, что еще темней.

Говор засыпающего города остался позади, утонув в шумном морском шепоте, мерном, завораживающем.

Асфальтовое покрытие вскоре уступило место щебневой насыпи, которая, в свою очередь, уткнулась в большие черные валуны, сложившиеся пологой лестницей. Исполинские каменные ступени гребнем огибали высокую скалу слева. Из-под крутого каменного бока вынырнула полная луна, доселе прятавшаяся там от взгляда, и на обтесанные камни легли две длинные сине-фиолетовые тени.

Через несколько минут показалась и обещанная Рином пещера. Окруженная расколотыми булыжниками, конусовидными, как будто бы острыми на сколах, она походила на черный зев мифического морского чудовища. Слева, внизу, было море, а справа — скала, и пути в обход пещеры не наблюдалось, разве что, вплавь… Прежде чем ступить под каменные своды, Никс попыталась вызвать огонь, и даже руку приподняла, чтобы щелкнуть пальцами и…

— Никакого огня, — сказал Рин, едва заметив ее жест. — Так пройдем.

— Но ведь… там темно!

Он повернулся к ней вполоборота, глянул искоса и произнес со вздохом:

— Руку давай.

— Тебе, м… магу?..

Ей самой не верилось, что она это произнесла.

— Да забей, мы уже плечами пару раз соприкоснулись, да и за локоть я тебя таскал — поздно ты спохватилась.

— Ты, что ли, видишь в темноте?

— Просто поверь мне.

Никс, слегка поколебавшись, подчинилась и протянула руку ладошкой вверх. Рин взял ее за запястье, и легкое прикосновение его совершенно неожиданно оказалось горячим, словно по коже разлился плавленый свечной воск. Никс даже охнула, но потом как-то очень быстро привыкла к такой температуре. И все же, пока они пробирались через нутро пещеры, где света не было совсем, где от ядреного запаха слезились глаза, а сверху доносилось пугающее шелестение, тысячекратно отраженное от стен, Никс не выдержала и спросила тревожным полушепотом:

— Ладно, побитый… Но у тебя температура, что ли? И ты вот это больной пошел на набережную петь?

— Все под контролем, — ответил Рин тихо и спокойно, — обо мне не волнуйся. Ступай осторожнее.

К пущему своему удивлению Николе удалось даже ни разу на него не налететь за весь проделанный в темноте путь. А потом они вышли наружу и перед ними раскинулся во всей своей торжественной полуночной красоте залив: черный берег, усыпанный, словно бисером, светочами мягко мерцающих окон, изрезанный тонкими пирсами, и море глубокого синего цвета, с разлившимися по волнам отражениями набережных огней, посеребренное отблесками низко висящей круглой луны.

— Пойдем вниз, — позвал Рин, — там дорожка.

Они стали спускаться по огромным расколотым валунам к подножию скалы, туда, где волны широкими черными языками перекатывают мелкую гальку и обглоданные морем разноцветные стеклышки.

У самого подножья каменной лестницы обнаружился пятачок темного мелкого песка, плотного и вязкого. Никс вдруг осознала, что хочет потрогать воду руками. Она же все еще теплая! Там, на набережной, прикасаться к морю не хотелось вовсе: сказывалось пренебрежение коренного жителя приморского города к общественным пляжам. А здесь, вдалеке от частных домов и, собственно, главной набережной, вдруг захотелось.

— Рин, я пойду!.. — сказала Никс, мельком обернувшись. Встрепенулась: — Вот, вино держи! Я только ноги сполоснуть!

— Сначала выпей еще, — предложил Рин. — Потом иди. Только плавать не вздумай!

— Знал бы Эль-Марко, что я творю, — посетовала Никс, делая хороший глоток терпковатой сладости, пахнувший в нос виноградом и, почему-то, солью, — он бы меня четвертовал! Цирковыми конями!

— Марко? — переспросил Рин. — Насколько я помню, он вроде б не слишком строгий у тебя?

— Он периодически строгий, — ответила Никс, передавая Рину бутылку. — Ну, я пошла!

— Рисковая ты вообще, — цыкнул Рин, устраиваясь на пологом камне. Оперся локтем на зачехленный гитарный бок, а на локоть голову положил, и принялся смотреть, как Никс снимает босоножки без помощи рук и, то и дело норовя упасть, ступает в морские объятия, вздрагивает и чему-то смеется.

А ее обдувал ветер, отбрасывая волосы за спину. Тыкался в лицо, как ласковый кот, раздувал огромную желтую футболку парусом. Никс щурилась, закрывая глаза от брызг руками. Пахло недавним дождем и водорослями, было шумно и мокро, свежо и одновременно тепло.

— А ведь хорошо! — заявила она сама себе, забираясь на темный гладкий камень, которого с берега было не видно. — Совсем-совсем!

Волны накатывали одна за другой, омывая ей ноги выше колен и обвивая вокруг них потяжелевший от воды нижний край футболки.

Ночное море совсем ее не пугало. Она откуда-то знала, что нет там никаких чудовищ. Вот вообще нет. Они есть, конечно, и это — минус, но уж точно не в море. Жалко было, что люминесцировать мельчайшие жители прибрежных вод уже перестали. Все-таки плавать, пронзая темную воду светящейся стрелой, — занятие совершенно не магическое, но поистине волшебное.