Край неба - [16]

— Я пришла, — говорила она и брала Мазина под руку.

Стеша тоже изменилась: пропала настороженность, с которой она смотрела на Мазина в первый вечер; и Мазин, глядя на нее иной раз, думал о том, что она совсем не похожа на замужнюю женщину, что ей двадцать три года…

— Давай сегодня никуда не ездить, — предложила Стеша однажды, и что-то такое прозвучало в ее голосе, что Мазин насторожился. — Пойдем к морю, — продолжила Стеша, — помнишь, как в тот вечер…

Мазин ничего хорошего из того вечера вспомнить не мог, но тем не менее поспешно кивнул, и они пошли по набережной.

Время летело быстро, до отъезда оставалось несколько дней, и Мазин думал о том, что впервые в жизни ему не хочется расставаться с женщиной; он чувствовал, что полюбил ее, но отчего-то боялся признаться в этом даже себе. В голову навязчиво лезли мысли о том, что Стеша замужем, что Одесса далеко от Красноярска и что все в жизни выходит гораздо сложнее, чем кажется. Словом, он не мог ни на что решиться.

Однажды, когда они сидели на скамейке в парке, он заговорил о расставании, но Стеша прервала его:

— Не хочу об этом думать, — сказала она, став сразу же грустной. — Главное, что мы встретились. Я не думала, что так бывает, — проговорила она совсем тихо и прижалась к Мазину. — Мне так хорошо с тобой…

Она призналась, что Мазин понравился ей сразу же, что в тот вечер, когда он заявился к ним домой, она заставляла себя не смотреть на него, но ей это не удавалось, и она злилась.

— Страшно злилась, — сказала Саша и даже глаза зажмурила, показывая, как она злилась. — Мама рядом, она же все поняла… Конечно, поняла, а потом я ей все сказала…

— Как все? — удивился Мазин, отстраняясь от Стеши и заглядывая ей в глаза. — Зачем?

— А у нас никогда тайн не водилось, — ответила Стеша. — И потом, это мое замужество… Это такая глупость. Ой, Володя! — прервала она сама себя. — Что мне делать! Я не представляю…

Она не договорила, замолчала, а Мазин покрепче обнял ее, подумав, что и он не знает — что же делать. Но после этого разговора, проводив Стешу домой, он долго еще думал, находя, что рассказывать матери не было никакой необходимости. Он считал, есть вещи, которые нельзя доверять никому, потому что они от этого что-то теряют. После думал о полетах, по которым соскучился, о друзьях и о той жизни, когда не приходилось особенно задумываться, потому что время определялось графиком вылетов. В этом графике расписана жизнь каждого пилота: улетел, возвратился, а там — снова вылет. Оказалось, за десять лет Мазин привык к такой жизни и, похоже, не хотел иной.

Последние дни Мазин был раздражительным, даже грубым со Стешей, и они ссорились из-за пустяков. Стеша в любой ссоре винила себя. Так же как и раньше, она торопилась на свидания, и была счастлива тем, что Мазин рядом, и очень удивилась, когда однажды ночью проснулась в слезах, с каким-то тяжелым чувством, долго смотрела в темноту, пытаясь вспомнить, что ей снилось, думала о Мазине и вскоре снова уснула.

Расставание вышло тяжелым, со слезами…

Стеша пришла грустная, но, как прежде, с нежностью глядела на Мазина, будто ждала, что он скажет ей что-то важное, успокоит и развеселит. Мазин молчал, ему тоже было грустно и еще как будто стыдно, тяжело было. Весь вечер они пробродили по улицам, говорили о чем-то неважном, а больше молчали. Когда же пришли к дому Стеши, постояли и настало время прощаться, Мазин сказал те слова, которые давно приготовил. Он говорил о том, что ничего лучше в его жизни не было, что он запомнит Стешу и что если ей когда придется туго, он непременно поможет. Он с таким трудом произносил эти, как ему казалось, хорошие слова, а Стеша слушала и ничего не понимала, что он говорит и зачем, — и только расплакалась. Мазину стало невыразимо стыдно, но, словно бы кому-то назло, он договорил до конца.

— Как же я теперь жить буду, — тихо, вроде бы и не ему проговорила Стеша, перестав плакать.

Мазин решил, ее тревожит то, что их многие видели вместе: он-то улетал, а Стеша оставалась, и поэтому ей было тяжелее. Мазин понимал это, но что сказать в этом случае — не представлял.

— Не обращай ты ни на кого внимания, — пробормотал он нерешительно. — Плюнь на них.

И обнял Стешу, но она, все так же не понимая, о чем он говорит, отстранилась и посмотрела на него: заплаканные глаза ее были большими и темными. Мазин не мог долго в них глядеть и как-то по-медвежьи привлек к себе Стешу, заглушая ее плач.

На секунду ему показалось, что он делает что-то не то, подумалось, что надо забрать Стешу с собою. От такой мысли ему стало вроде бы даже легче. Он гладил Стешу по плечам, по голове и просил не плакать.

— Хочешь, я тебе адрес оставлю?..

Стеша упрямо замотала головой, и тогда Мазин заговорил о том, что они могли бы уехать вместе. Стеша притихла, еще сильнее прижалась к нему, слушала. Мазин сам не понимал, зачем говорит то, о чем не думал: у него и в мыслях не было забирать Стешу с собой, но в те минуты что-то с ним произошло и он говорил о том, чему никогда не бывать.

— Я сам не думал, что так будет, — сказал он, волнуясь и даже комкая слова. — Понимаешь, не представлял… Ты бы поехала со мной?