Краути - [16]

— Кто поставил ему этот синяк? — безучастно осведомилась девушка.

— Не знаю, госпожа, — ответила Хилле, — и никто не знает. Он почему-то не хочет говорить об этом.

В глазах Рэкти вспыхнул интерес.

— Узнай. Это может быть важно.

Хилле так не думала, но перечить госпоже не стала. Она поклонилась.

Рэкти уже не металась по комнате, словно зверь в клетке. Теперь у нее появилась цель. Мелочь, конечно, мелочь. Ну, а вдруг за этим что-то кроется?

Ожидание и неуверенность томили ее и девушка вздохнула. Начали овладевать грустные, пораженческие мысли. Если за синяком Саваи что-то и скрывается, то какое отношение это имеет к ней? Скорее всего, никакого. Так оно и будет. Все против нее. Но пренебрегать этим нельзя. Пусть мелочь. Иногда от такой мелочи может зависеть жизнь.

На этот раз Хилле потребовалось куда больше времени, чем вначале. Рэкти уже приготовилась ко сну и села на разостланную постель. Время тянулось медленно и тоскливо. Зевнув, наложница легла поверх покрывала, но гасить светильник не стала.

Куда провалилась Хилле? Какая трудность таится за синяком соглядатая? Может быть, не такая уж это и мелочь.

Служанка вернулась, когда Рэкти уже извелась от ожидания и едва не заснула. Войдя в комнату, девушка метнула взгляд на госпожу и остановилась в нескольких шагах, не спеша с ответом. Рэкти приподнялась на локте, смотря на нее и пытаясь угадать, в чем дело. Потом села.

— Что-то случилось?

— Этот синяк Саваи поставила девушка, госпожа, — проговорила наконец Хилле.

Госпожа приподняла брови, потом улыбнулась.

— Это больно ранит его гордость. Что за девушка?

— Ее привез Хэйтаро.

Рэкти сдержала смех. Коротышка управляющий истосковался по женской ласке. Естественная вещь.

— Ты ее видела?

Хилле покачала головой.

— В доме управляющего ее нет, госпожа.

Теперь Рэкти уже не улыбалась.

— Где же она?

— Не знаю.

— Ты и не знаешь? Немедленно… нет, завтра с утра займись этим делом. Надо найти эту девушку.

— Да, госпожа, — поклонилась Хилле, — но я не вижу связи.

— Это вовсе не твое дело, — отрезала госпожа.

Рэкти плохо спала эту ночь. Ее мозг усиленно работал. Даже во сне она прокручивала и отбрасывала различные варианты. Синяк Саваи, девушка, ее исчезновение и наконец нынешнее местонахождение. Странное поведение князя. И так до бесконечности.

Проснувшись утром, девушка задумалась. Решение было лишь одно — и оно ей очень не нравилось. Так сильно, что хотелось визжать, биться в истерике и залепить кому-нибудь звучную оплеуху. Но смысла во всем этом не было никакого. Следовало искать другие решения.

— Узнай, как выглядит эта девушка и опиши мне ее внешность, — велела она Хилле с самым мрачным видом.

Тем временем, у Аурин появилось новое занятие. Госпожа Томин велела ей попытаться что-либо изобразить на бумаге. Девушка попыталась и это вышло у нее на удивление хорошо. Ее рука словно была создана для того, чтобы сжимать грифель и выводить на бумаге разнообразные узоры, линии и овалы. Удивляло и то, что девушка сама, без какой-либо подсказки со стороны изображала не только сами предметы, но и тени, которые те отбрасывали. И такая вещь, как ретушь не являлась для нее новостью.

— Ты рисовала раньше? — удивленно спросила госпожа Томин.

— Только на песке, — честно призналась Аурин, — и угольком на стене.

— А на бумаге?

— На бумаге? Вы смеетесь, госпожа. Откуда в рыбацкой деревеньке такая дорогая вещь, как бумага? За один такой лист мне пришлось бы не разгибаясь работать целый месяц.

Госпожа Томин покачала головой. Она со все возрастающим изумлением смотрела, как на листе появляются все новые и новые линии и ловила себя на мысли, что торговка рыбой рисует куда лучше, чем признанные придворные живописцы. Ее рисунки оказывались более жизненными и естественными, поскольку была одна вещь, о которой Аурин не имела ни малейшего понятия. И этой вещью были каноны живописи, которые она начисто отринула и рисовала предметы так, как они выглядят на самом деле.

Женщина решила, что такое занятие как рисование выглядит достаточно пристойным, чем жалкие потуги ее воспитанницы держать в руках иголку и прилежно вышивать картину разноцветными нитками. Выражение лица было у нее при этом!.. А когда она бренчала на арфе, хотелось либо заткнуть уши, либо бежать отсюда как можно скорее и как можно дальше. Поэтому госпожа Томин позволила Аурин рисовать столько, сколько ей вздумается и всячески поощряла это.

С утра Аурин водрузила лист бумаги на высоком специальном столике с наклоном, придвинула его к окну и принялась рисовать небольшой дворик, представившийся ее взгляду. Зрение у нее было прекрасным, она замечала даже самые малые подробности и усердно черкала грифелем.

Госпожа Томин неслышно подошла сзади, оценивающе посмотрела на набросок, затем повернула голову и сравнила его с оригиналом. Результат пришелся ей по душе и женщина неторопливо удалилась, не сказав Аурин ни слова. Кто бы мог подумать, что девчонка, умеющая лишь ловить рыбу и чинить сети, способна на такое! От нее этого ожидалось в самую последнюю очередь. Госпожу Томин вовсе не удивляло, что она не была способна ни к музыке, ни к поэзии. Да и чтение продвигалось у Аурин с большим трудом. Да вот поди ж ты, есть кое-что, что удается ей так хорошо, насколько это возможно.