Краткий очерк истории и описание Нижнего Новгорода - [12]

.

Андрей, чтобы более упрочить власть свою и оградить владения свои от властолюбия Москвы, часто ездил в Орду, где кипели смуты и один честолюбец входил по трупу другого на окровавленный престол Батыя[31]. Задабривая лестью и золотом каждого нового владетеля Орды и их вельмож, Андрей и сам не раз был близок к смерти: в 1359 году он едва не погиб при волнениях, бывших в Орде по смерти Бердибека и потом Кулпы; смуты Мамая также застали его в Орде, которую он и поспешил оставить; новая опасность ждала его на дороге: какой-то князь Ратихоз со своей шайкой напал на него, но Андрей мужественно отразил разбойника и благополучно достиг своих владений[32]. Все переменные ханы и их вельможи, вероятно, за щедрые подарки любили и уважали Андрея более, чем князей московских. Убийца Кулпы, Неврус, по смерти Иоанна Иоанновича, сам предложил Андрею престол владимирский. Этой благосклонностью хана Андрей был отчасти обязан новгородцам, которые хлопотали за него в Орде из своих видов. Андрей, не так честолюбивый, как отец его, был доволен своим владением и отказался от предложения хана в пользу брата своего Димитрия-Фомы, который был с ним в Орде. Хан беспрекословно исполнил умеренное желание Андрея, утвердив Димитрия на владимирском престоле.

И Владимир, и Новгород были рады новому князю; первому Димитрий обещал возвратить прежний блеск, а последнему дал полную свободу в правах его, предоставя себе лишь одни княжеские доходы[33]. Два года владел Димитрий Константинович престолом владимирским. Самым замечательным происшествием этого времени для Нижнего Новгорода было разграбление ушкуйниками летом 1360 года областей болгарских.

Ушкуйники были ничто иное, как лихая молодежь новгородская. В то время, когда маститое вече Господина Великого Новгорода не видело ниоткуда грозящей опасности, или, не находя нужным громить ливонцев, шведов, ямь и корелу, предавалось мирным занятиям, люди молодые, привыкшие к битвам и грабежу, скучали бездействием, а от нечего делать собирались шайками, выбирали себе начальников из аристократов новгородских, также, разумеется, молодых, садились в легкие ушкуи и спускались вниз по Мологе и Волге. Удальство, добыча — вот была единственная цель их. Они грабили всех, кого только могли: били татар, захватывали и жгли суда купцов азиатских, пепелили города по Волге и Каме, проникали даже в земли сибирские, слух о богатстве которых распалял их ненасытную жадность. Вече новгородское смотрело на это сквозь пальцы, как на дело, не стоящее особого внимания, на обыкновенную забаву молодости.

Но не так думал о том грозный Хидырь (Хидырбек): он потребовал у князей русских удовлетворения за разграбление ушкуйниками областей Болгарии, потому что болгары были тогда в зависимости от Орды. Димитрий и Андрей Константиновичи и Константин Ростовский, боясь гнева грозного владыки Орды, съехались в Костроме судиться с болгарами в присутствии послов ханских. Болгары получили удовлетворение: зачинщики грабежа городов их были им выданы[34].

Между тем бояре московские, руководимые св. Алексием Митрополитом, хотя благословившим Димитрия Константиновича на престол владимирский, но искренно преданным Дому Калиты, вступились за права своего юного князя; они явились с ним в Сарай, куда также явились и послы Димитрия Константиновича. Амурат (Мюрид), — тень ханской власти на престоле сарайском — признал права десятилетнего Димитрия Иоанновича законнее прав Димитрия Суздальского, и внук Калиты получил ярлык на престол владимирский. Но Димитрий Константинович, зная бессилие сарайского хана, не подумал слушаться его воли. Тогда бояре московские, взяв юных князей своих Димитрия и Иоанна Иоанновичей и двоюродного брата их Владимира Андреевича, явились с ратью под Владимиром. Димитрий Константинович, не ожидавший таких решительных мер со стороны Москвы, бежал в Суздаль, но не оставил надежды обладать Владимиром. Он также выхлопотал себе ярлык у Амурата и снова явился во Владимир. В свою очередь, теперь московцы не уважили ярлыка хана сарайского, потому что хан Абдул — творение темника Мамая — утвердил Димитрия Иоанновича на престоле владимирском. Снова двинулась рать московская на князя суздальского, и снова Димитрий-Фома бежал в удел свой. Но на этот раз тем дело не кончилось: рать московская вступила в земли суздальские, предавая их опустошенью. Стесненный Димитрий Константинович вынужден был не только совершенно отказаться от Владимира, но оставить Суздаль и искать убежища у брата Андрея в Нижнем Новгороде[35].

Андрей по умеренности своей, а может быть, и по расчету, предоставив право на престол владимирский Димитрию-Фоме, не помогал ему в борьбе с Москвой оружием и продолжал мирно и тихо княжить в своих владениях, украшая и укрепляя свою столицу, в которой в 1359 году построил каменную церковь Архистратига Михаила «близь двора своего»[36], кажется, в память избавления своего от опасности, которой подвергался в тот год в Орде. Андрей вполне, как и Константин, если не более, умел поддержать блеск нижегородского престола: ему, как и князю московскому, служили князья безудельные; все владетели, притесняемые Москвой, искали убежища в его столице, в том числе и князья Димитрий Галицкий и Иван Стародубский, выгнанные из своих уделов Димитрием Иоанновичем или его руководителями. Андрей, имея таких сподручников, хотел еще более усилить блеск своей столицы; для этого он перевел епископа Алексия из Суздаля в Нижний Новгород