Краткий конспект истории английской литературы и литературы США - [11]
В четвертой части писатель словно подводит итог своего анализа общества. Выродившиеся люди — иеху — населяют страну гуингмов. Это обезьяноподобные существа, утратившие разум и человеческое достоинство. Они злобны и мстительны. Такими они стали в результате алчности, воинственности и подхалимства. Их предки — супружеская пара англичан; им противопоставлены гуингмы — добродетельные труженики, существа, напоминающие лошадей. Такое изображение людей, такое отношение к Англии послужило для обвинения Свифта в человеконенавистничестве. Но образ Гулливера опровергает эти обвинения, Это обаятельный, мужественный и трудолюбивый, любознательный человек. Он думает о пользе для других, сострадает, помогает людям.
Обращает на себя внимание точность психологической обрисовки восприятия Гулливером той или иной страны, где он бывает. Некоторое время он продолжает мыслить категориями только что покинутого им мира. Достоевский в романе «Бесы» вспоминает об этой черте: «Гулливер, возвратясь из страны лилипутов, где люди были всего в какие-нибудь два вершка росту, до того приучился считать себя между ними великаном, что, и ходя по улицам Лондона, невольно кричал прохожим и экипажам, чтоб они пред ним сворачивали и остерегались, чтоб он как-нибудь их не раздавил, воображая, что он все еще великан, а они маленькие. За это смеялись над ним и бранили его, а грубые кучера даже стегали великана кнутьями...»
Последние годы жизни Свифта были мучительными. Он страдал меньеровой болезнью, причины которой объяснил французский врач Меньер лишь спустя почти 150 лет после смерти писателя. Свифт терял слух, часто преодолевал тяжкие приступы головокружения, тошноты, а последние пять лет потерял почти совсем дар речи. Умер он в 1745 году, но в истории мировой литературы остался навечно. И не только как автор собственных произведений, из которых более всего популярен «Гулливер». Стоит вспомнить о том, что им подсказан его другу, драматургу Джону Гэю (1685—1732), сюжет «Оперы нищих», которой суждено было пережить века. Впервые поставленная в 1728 году, эта балладная опера была возрождена к жизни великим немецким драматургом Бертольдом Брехтом в XX веке. И уже совсем недавно подверглась новой переделке в Петербурге, где ее заново переписали композитор А. Журбин и драматург В. Дреер, назвав свой спектакль «Разбитое зеркало», — в этой редакции пьеса долго шла в Театре оперетты, а вариант Брехта был в 60-е гг. украшением Театра им. Ленсовета. Сюжет оперы связан с историей любви дочери скупщика краденого Пичема, Полли, и бандита Мэкки Ножа. Все варианты оперы содержат смелые сравнения мира преступников и власть имущих. У Гэя в финале нищий говорит: «Трудно определить, кто у кого учится модным порокам — светские джентльмены у джентльменов с большой дороги или наоборот». Сходна и болтовня светских модниц с болтовней воровок и проституток, показанных в пьесе. Так, последовав совету Свифта, Гэй создал новый жанр — близкий к современной оперетте. Но успех крылся и в сатирической остроте, которой автор и его последователи обязаны Свифту.
Примечательно, что эта комедия Гэя была запрещена с изданием закона о театральной цензуре 1737 года.
Сатирическую направленность комедии воскресил в конце XVIII века знаменитый драматург и политический деятель Ричард Шеридан (1751—1816).
Однако Шеридан родился, когда заканчивал свой жизненный путь другой выдающийся писатель, которому пришлось немало пострадать в связи с упомянутым законом о цензуре. Поговорим сперва о нем. Имя этого писателя —
ГЕНРИ ФИЛДИНГ, последователь свифтовских традиций.
Филдинг родился в обедневшей дворянской семье. Учился в аристократическом Итонском колледже (1719—1727), а в 1728-м поступил в Лейденский университет в Голландии (на филологический факультет), но не закончил его из-за недостатка средств. С 1730-го жил в Лондоне. Здесь он начал литературную деятельность поэмой «Маскарад», которую подписал псевдонимом Гулливер. Действительно, Филдинг сразу же ориентировался на свифтовское направление в литературе. И его первая поэма, и многие из написанных впоследствии комедий и фарсов содержали острую сатиру на английское общество того времени. Значительное влияние на драматургию Филдинга оказал и известный уже нам Джон Гэй. За десять лет работы для театра Филдинг написал более 25 произведений, в т. ч. несколько балладных опер. В созданном им в 1736 году театре Филдинг сам ставил свои пьесы, обличая несправедливость английского законодательства, продажность политиков, подкупы и всяческие мошенничества. В конце концов его театр был закрыт. Писатель издает журнал «Чемпион», изучает право. К началу сороковых годов Филдинг принялся за романы, благодаря которым и прославился более всего. Опыт драматурга весьма пригодился Филдингу-романисту. Его комические романы поистине увлекательны. По жанру все его прозаические произведения относятся к плутовскому роману, о котором мы говорили в связи с творчеством Дефо. Но Филдинг внес в плутовской роман элемент сатиры. Впрочем, нет в его книгах и карикатурности, свойственной, скажем, Свифту. Филдинг считал, что в жизни, как и на сцене, «один и тот же человек играет то злодея, то героя; и тот, кто вызывает в нас восхищение сегодня, может быть, завтра станет предметом нашего презрения». До Филдинга повествование в романах велось от первого лица. Филдинг ввел в роман автора-рассказчика. Первым романом Филдинга была «История жизни покойного Джонатана Уайлда Великого» (1743), повествующая о реально существовавшем жулике. Иронически расхваливая его деяния, писатель высмеивал царящие в стране беззакония. В следующем романе «История приключений Джозефа Эндрюса» Филдинг полемизировал с популярным романом знаменитого и в России С. Ричардсона «Памела, или Вознагражденная добродетель». Героиня Ричардсона — добродетельная девица, устоявшая против гнусных соблазнов сына своей хозяйки и вознагражденная судьбой: она выходит замуж за благородного сквайра Б. Филдинг выводит в своем романе брата Памелы — беднягу Джозефа, который, поначалу повторив «подвиг» сестры, сопротивляется домогательствам хозяйки, но, изгнанный ею из поместья, обречен на скитания. Фамилию же «благородного» сквайра Б. и его сестры, фигурирующей в «Эндрюсе» в роли незадачливой соблазнительницы героя, Филдинг расшифровывает как Буби, т. е. «олух, дубина».
Книга петербуржского литературоведа С. Щепотьева «Диккенс и Теккерей» представляет собой очерк жизни и творчества двух ключевых фигур английского реализма XIX в. Автор рассматривает и непростые взаимоотношения этих писателей, а также некоторые вопросы русскоязычных переводов их произведений, убедительно доказывает насущность творчества английских классиков в наши дни.Для широкой читательской аудитории.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
О польской литературе, которая, как и польское кино, в 60—70-е годы минувшего века была непременной составляющей нашей духовной жизни, сегодня в России достаточно мало знает кто-либо, кроме специалистов полонистов и отдельных любителей.Книга петербуржского литератора С. Щепотьева — своеобразное личное исследование творчества польских писателей XIX—XX вв. Автор указывает на огромный вклад польских авторов в сокровищницу мировой литературы, в высшей степени гуманное звучание их произведений.Для широкой читательской аудитории.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.
«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.
Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».