Краткий экскурс не в свое дело - [3]

Почему-то у меня не возникло ни малейшего сомнения, куда нас везут. Конечно же в милицию или ГАИ, в очередной раз сменившей свою кличку. Но не свой имидж…

Сомнения появились примерно через полчаса и быстро трансформировались в тревогу. Мы направлялись за город. Более того, съехали на какую-то боковую дорогу. Только теперь стало доходить, что моя попутчица оказалась намного умнее меня. Поэтому и орала во весь голос, сопротивляясь посадке. И в обморок не зря хлопалась – предчувствовала весь ужас поездки.

Я посмотрела на нее и встретила полный ненависти встречный взгляд. Вот только объяснить его было трудно. Хапнула мой зонт, и меня же за это ненавидит! Впрочем, непонятно, зачем ее посадили в машину? Если бы как свидетеля в милицию… Естественно, не на моей стороне… Хотя мне крупно повезло, что водитель «Форда» поскользнулся на ровном месте и шлепнулся. Судя по всему, этот мужик, когда сидел за рулем, здорово расстроился, что не удалось сбить меня машиной, и потому он твердо решил намеченную жертву размазать по асфальту собственными руками-ногами…

Я погрузилась в недавнюю картину случившегося… Буквально по деталям восстановила все и-и-и… Та вишневая «девятка», притормозившая на встречной полосе… Сразу после этого – странное падение водителя… Разом стало невыносимо жарко.

Обмахиваться закрытым мокрым зонтом в ожидании легкого ветерка – гиблое дело. Тем более если он открывается автоматически. Не уверена, что в нормальном состоянии кому-нибудь это придет в голову. Наверное, я, как и зонт, сработала на автомате. Он открылся с громким, испугавшим и меня саму хлопком, щедро разбрызгивая во все стороны далеко не живительную дождевую влагу.

Дальнейшее произошло так быстро, что извиниться я не успела. Зато успела вслед за соседкой инстинктивно съехать с сиденья вниз и, отмечая отдельными частями тела все тычки и толчки, уже оттуда наблюдать последующие события.

Машина резко вильнула вправо, не сбавляя скорости, съехала на обочину и под дикий вопль моей нервной соседки, сопровождаемый матерным аккомпанементом мужского состава, нырнула в придорожную канаву.

Молодой человек, сидевший рядом с водителем, без всяких дополнительных усилий со своей стороны выбил лбом лобовое стекло (интересно, откуда пошло это название? Наверное, взято из жизненной практики…), по-лягушачьи распластался на капоте и разом прекратил материться. Но не потому, что забыл слова. Дружок-водитель их все еще подсказывал. Просто дальше обычная «БМВ» третьей серии проявила себя с неожиданной стороны – как внедорожник. Вынырнув из канавы, иномарка долбанулась в чуждую ей русскую березку, переломив деревце пополам. Наш впередсмотрящий, что расположился ранее на капоте, обхватив зашибленную голову руками, по инерции продолжил движение вперед и застрял в березовом изломе, стеснительно прикрывшись кроной.

Раскрытый зонт, частично закрывший амбразуру в лобовом стекле, явно мешал нашему рулевому, но он как-то тоже стих и не обращал на него внимания. Пользуясь безнаказанностью, я, не вставая с места, осторожно подтянула поврежденный зонт к себе. Едва ли его теперь можно использовать по прямому назначению, но он мне был очень дорог, как подарок мужа.

– Бандитка! Мафиозница! – посыпались слова благодарности от соседки, притулившейся рядом со мной.

– Сомневаюсь в искренности ваших слов, – миролюбиво ответила я. – Будь во мне хоть на двадцать процентов бандитских замашек, едва ли вы бы рискнули так меня обзывать.

Зонт, несмотря на отчаянное сопротивление, все-таки сложился. С переднего сиденья раздался явственный стон. Я сразу поняла, что водителю пришлось много хуже, чем моей соседке. Он ведь уже не ругался и не обзывал меня.

Осторожно выбралась из машины и растерялась, сразу поняв, что наше путешествие окончено. Едва ли человек со сломанными ребрами сможет нормально вести машину. Отодрать от руля руки водителя я кое-как смогла, но этим дело и ограничилось. Принять более удобное положение он абсолютно не хотел. Более того, пытался пристроить на руль и голову. Свою естественно. С трудом убедила его не делать этого, и без того он дышал как бы урывками. Порционно набирал ртом воздух и так же порционно выдыхал. В промежутках еле слышно просил ему не мешать. Вероятно, плохо соображал от боли.

Соседка между тем заметно оживилась. Она не только вползла на сиденье, но и более активно взялась описывать мой словесный портрет, явно искажая его природные черты, и при этом рылась в своей объемной сумке.

Все бы ничего, если бы дама не вякнула про мою попытку отправить на тот свет целую толпу. Не знаю, что на меня нашло. Хотелось убедительно ей возразить, я и возразила. С чувством оскорбленной гордости заявила, что, являясь квалифицированной медсестрой в облике исключительно доброго человека, я призвана не гробить, а спасать людей. И этому призванию не изменяю. В онкологической клинике, где я работаю, по праву состою на хорошем счету. Пользуюсь заслуженным уважением трудового коллектива и коллектива больных.

Все слова, которые говорила, были правильными, за исключением одного обстоятельства: ко мне лично они никакого отношения не имели. Ибо этой самой квалифицированной медсестрой являлась моя бессменная приятельница, соседка по квартире и даче – Наталья. Просто я решила примерить на себя ее облик, поскольку он казался мне сокрушительным аргументом в споре с ненормальной соседкой. Мои собственные профессия и должность заместителя руководителя фирмы, занимающейся поставкой и оптовой продажей рыбы, угробленной на потребу народонаселения, как-то не впечатляли.