Не знаю, кому первому пришла мысль назвать июль макушкой лета. Рассуждая логически, этой макушке обязательно надлежит быть лысой. В первую очередь от изнуряющей жары. И от комплекса сопутствующего ей негатива. Плавящийся до состояния пластилина асфальт, не оказывая сопротивления, безвольно позволяет дырявить себя тонким каблукам. Одуревшие от зноя горожане, выпадая на нужных остановках из городского транспорта, испытывают короткий миг счастья – на улице кажется прохладнее. На пару минут. Потом начинают одолевать желание немедленно нырнуть на теневую сторону улицы и чувство зависти к соплеменникам, имеющим возможность спасаться от жары на дачах. Но и те не чувствуют себя счастливчиками. Даже в тени собственного дома и сада. Нечем дышать. Сбрендившие мухи, несмотря на огромное количество дарованных им природой глаз, ошалело летят куда попало – первым делом, в стаканчик с освежающей ледяной водичкой или компотом из холодильника и именно, в тот самый момент, когда вы этот стаканчик собрались поднести к губам. Откормленные на ягодах дачников осы пугают своей упитанностью и напористостью, отвоевывая все новые и новые подступы к урожайным кустам и плодовым деревьям. Трава на лугах высохла до состояния желтой щетины. А несбывшиеся надежды на то, чтобы хоть как-то выспаться? Даже ночью, несмотря на открытые настежь окна, – духота, и если городское население просто чувствует себя как в парилке, то дачники вынуждены еще держать глухую оборону от озверевшего комарья. Впрочем, легкокрылые стаи истребителей нервных клеток человечества осваивают и городские квартиры, стирают, так сказать, грань между городом и деревней. Нет никакой возможности держать нос по ветру, ибо ветер как таковой отсутствует. В жарком мареве дня раскаленный воздух дрожит от напряжения. Хочется резкого похолодания. Хоть на часок…
В этом году дождались! Практически нынешний июль с первых дней начал выполнять спецзаказ на похолодание да на нем и зациклился, забыв, что пожелание предполагало ограничение во времени. Уже вторую декаду шел дождь. Для разнообразия предлагая варианты: то накрапывал, рождая в измученных непогодой душах граждан надежды на пустеющие резервуары небесных емкостей, то бодро моросил, топя эти надежды в мутных лужах, а то, откровенно издеваясь, лил как из ведра, смывая остатки хорошего настроения после крепкого сна в холодном дачном доме. Хотелось настоящей жары. Пусть даже с мухами, комарами и осами. Ну хоть на пару деньков.
И надо же ухитриться оформить отпуск именно в такую непогоду. А ведь как добивалась-то! Вспомнить страшно. За полтора месяца застолбила за собой право на положенный отдых именно с четырнадцатого июля. Четко согласуясь с графиком мужа. Положим, Наташке деваться некуда, у них в клинике июль – месяц планово-профилактических мероприятий. Проще говоря, ремонтно-отделочных работ, припорошенных дезинфекцией. Хочешь не хочешь, а выметайся в очередной оплачиваемый отпуск по собственному желанию. Сидя дома у телевизора в теплом спортивном костюме, подруга уже три дня, дополнительно выбитых к отпуску, на чем свет стоит, поливала службу Гидрометеоцентра. Он у нас, как известно, всегда виноват. Наташка надеялась, что у работников этой службы наконец-то проснется совесть, они возьмут да и предложат лучший вариант метеосводки.
– Нет, в другое время врут и не краснеют! – возмущалась она. – Помнишь, как в январе неделю обещанного снегопада ждали? Я сдуру каждый день на работу опаздывала, с вечера надеясь на сбой в работе автобусов. Фиг вам! А сейчас не могут сморозить что-нибудь оптимистичное для души. Мне много и не надо. Пообещали бы, например, что в два часа ночи осадки прекратятся, с утра температура воздуха прогреется до двадцати пяти выше нуля, а к вечеру появится угроза взбеситься от жары. Сразу на душе веселее стало бы. Вообще, даже не представляю, как в такую непогоду можно полноценно отдыхать!
Я вздохнула. Про дачу, пожалуй, и заикаться не стоит. Сидеть у окна и с тоской во взоре провожать глазами быстрые ручейки с островками вымытых с корнями «анютиных глазок»? Или на разъезжающихся ногах в высоких резиновых сапогах и под зонтом бороздить реки в проходах между грядками, чтобы очередной раз отметить: год будет неурожайным? Не терял присутствия духа только Натальин муж. Его в очередной раз пригласили на рыбалку. На сей раз на Валдай. Борис пребывал в полной уверенности, что четыре-пять суток его отсутствия дома погоды не сделают. Излишняя самонадеянность. Задержись он и на большее число дней, погода все равно бы не улучшилась. Прогнозы, выдаваемые с телеэкранов фальшиво улыбающимися худенькими дикторшами, обещали затяжные дожди никак не меньше чем на сорок дней.
– И чему радуются? – злилась Наташка. – О такой погоде на перспективу следует говорить с прискорбием, повязав на голову траурный платочек. А они эти платочки вместо юбок нацепили.
Я почувствовала себя еще хуже, чем утром на работе. Там шеф решил обновить мой кабинет, даже не дождавшись, когда я покину помещение. Бригада ремонтников, не обращая на меня ровным счетом никакого внимания, вела активную разрушительную деятельность. Впрочем, я сама виновата. На вопрос малярши Верочки, заглянувшей ко мне в кабинет с ласковой улыбкой: «Ирина Александровна, не помешаем, если занесем материалы?», – легкомысленно ответила, что одной ногой уже в отпуске и поэтому помешать мне никто и ничто не в состоянии. В середине дня, не выдержав визга электродрели, я передала Максу тоненькую папочку с копией счета, оплата которого была на особом контроле, и сердечно попрощалась. Искренности в его пожеланиях хорошо отдохнуть не уловила. Шеф любит ходить в отпуск сам.
