Краткая история. Война Алой и Белой розы - [17]
Эдмунд Бофорт сдается Карлу VII после осады Руана во время Столетней войны. Страница иллюстрированной рукописи из «Собрания староанглийских хроник» Жана де Ваврена
Выражение недоверия Суффолку и вынесенное ему наказание не снизили, однако, напряжения в обществе. Если смотреть на положение в целом, то оно даже ухудшилось. Герцог получил право беспрепятственно отбыть в Нидерланды и 30 марта сел на небольшой корабль, перехваченный в водах Ла-Манша судном «Николай Тауэрский». Суффолка подвергли скорому суду и обезглавили полудюжиной ударов ржавым мечом, а тело выбросили на берег около крепости Дувр. Убийство Суффолка стало неслыханным выражением народного гнева. Судя по их обвинительному акту, убийцы совершенно отчетливо осознавали конституционную обязанность короля прислушиваться к мнению общества в королевстве.
Слухи, сплетни и страхи стремительно нарастали. Известия об убийстве герцога достигли парламента в Лестере 6 мая, и шериф Кента Уильям Кромер тотчас поспешил выступить с заявлением, что все графство в результате этого вот-вот превратится в «дикий лес» [44]. Кент грозил взорваться открытым мятежом. Смерти Суффолка, Сэя и прочих требовало еще в январе разгоревшееся на востоке области восстание, возглавляемое неким Томасом Чейном. Мятеж тогда подавили горожане Кентербери, вожаков схватили и казнили. Гибель Суффолка изменила настроения в графстве и за его пределами и воодушевила простой народ, готовый теперь требовать справедливости и суда над теми, кого считал предателями короля. Более того, атмосфера страха и возмездия как непосредственного следствия беспорядков заставляла людей брать судьбу в собственные руки.
К концу мая Кент бурлил вовсю. Центром беспорядков был Эшфорд, где местные общины, используя существующие государственные институты, например комиссии по проведению военного набора, организовали поход на Лондон под предводительством Джека Кэда. Они выступили не как мятежники, но как «народные просители ради свершения публичного правосудия и демонстранты собственных печалей и горестей королевства» [45]. Известия быстро достигли ушей короля в Лестере, парламент был распущен, а Генрих с баронами вернулся в Лондон для разрешения кризиса.
К 11 июня мятежники встали лагерем в Блэкхите, прямо под городом. Навстречу им вышла делегация, возглавляемая архиепископом Кентерберийским Стаффордом и кардиналом Йорка Кемпом. Последний происходил из Кента, как и повстанцы. Ему они и изложили суть своих жалоб. Однако король и бароны вовсе не намеревались искать компромисс: спустя неделю они выступили с оружием против бунтовщиков, но те уже оставили пустошь. Вместе с тем группа королевских вассалов, вооруженной челяди, возглавляемая сэром Хамфри Стаффордом, вздумала преследовать мятежников и нагнала их на пути в Кент. У местечка под названием Севеноукс, или Семь Дубов, королевский отряд угодил в засаду, где погиб и сам Стаффорд. Данное обстоятельство вызвало панику в рядах партии короля; 19 июня некоторые уже требовали ареста барона Сэя, епископа Энскау и иных. В критический момент у Генриха сдали нервы, и он распорядился взять под стражу нескольких придворных, включая барона Сэя. 25 июня король решил вообще бросить столицу, и к 29 июня мятежники Кэда возвратились в Блэкхит. 3 июля они перешли через реку по Лондонскому мосту, вступили в город и совершили месть над «предателями»: Сэй и его зять Кромер без долгих рассуждений подверглись суду и казни, а в ратуше начались слушания по делу Томаса Дэниела и других придворных. Беспорядки вышли за пределы столицы, и в тот самый день, когда Кэд входил в Лондон, толпа растерзала епископа Энскау прямо во время мессы, которую тот служил в Уилтшире. Однако грабежи и бесчинства, творимые мятежниками Кэда, переполнили чашу терпения жителей Лондона, и 5–6 июля те решительно отказали бунтовщикам в гостеприимстве, выставив их вон из города. 7 июля король предложил повстанцам, за исключением вожака, прощение, и большинство, похоже, мирно ретировалось. Кэд был тяжело ранен в Суссексе 12 июля, отчего и умер. Так завершилось самое масштабное народное возмущение в Англии со времен крестьянского восстания 1381 года.
Восстание Джека Кэда стало переломным моментом в истории XV столетия, но поразительным образом почти не получило должного критического освещения со стороны современных историков. Гриффитс, Харви, Вольф и другие принимают за чистую монету стремление мятежников попросту изложить свои жалобы. Бунт представлял собой местную демонстрацию народного гнева из-за плохого правления Суффолка и его закадычных дружков. Мятежники Кэда провозглашали себя «верными гражданами», ратовавшими за общенародное дело; они сетовали по поводу утраты Нормандии, обнищания короля и простого люда, а также отторжения «истинной крови царства» от круга советников короля. В Кенте барон Сэй и «великие злодеи», «предатели» Стивен Следж, Уильям Кромер, Уильям Айл и Роберт Ист якобы заправляли делами на протяжении целого десятилетия беззаконий, обогащаясь за счет всего общества в целом [46].
Однако самые недавние исследования показывают, что Кентом в 1440-х годах если и управляли плохо, то не хуже, чем большинством остальных графств; нельзя сказать, что до 1448 года там отмечались серьезные свидетельства враждебности в отношении Сэя и его круга. В 1450 году Суффолк, Сэй и король стали жертвами неспособности правительства должным образом отреагировать на мнение населения и осознать всю значимость народного одобрения как одного из важнейших столпов государства Ланкастеров. С 1399 года политика основывалась на своеобразном диалоге с подданными, и их поддержка была жизненно необходимым оплотом королевской власти. Реакция короля на разрастание военного, финансового и политического кризиса конца 1440-х выразилась в бегстве из Вестминстера и вообще из политики. С 1448 года двор все больше кочевал, а задействованные в управлении (причем в самом непосредственном) люди сокращались. В свете сказанного действия короля и его окружения укрепляли ощущение, что в правительстве действительно собралась клика поглощенных исключительно своекорыстными интересами придворных. В отсутствие четких указаний из центра палата общин и то, что Джон Уоттс назвал «всеобъемлющей, широко известной и явно влиятельной критикой» королевского правительства, диктовали политическую повестку в 1449–1450 годах и задавали тон событиям
