Краткая история: Реформация - [22]
<…> Они разорили и испортили все церкви, церковь Святой Богородицы и другие; но, как я понимаю, они ничего не сказали монахиням и ничего им не сделали; а когда все было сломано, они все бросили и ушли. Так что, по слухам, они ничего не забрали, просто переломали и бросили; еще до трех утра они закончили свое дело и разошлись по домам, словно ничего и не было, а разорили они прошлой ночью от двадцати пяти до тридцати церквей. И думается, что многое еще будет разрушено за границей, так, в различных местах Фландрии они совершают подобное; во Фландрии погромщики ходят компаниями от четырех до пятисот человек, а когда приходят в деревню или городок, они требуют коменданта города и идут в церкви, где ищут золото или серебро, сколько могут найти. Потиры и кресты они ломают, а потом несут в конторы менял и сдают на вес, а менее ценное просто уничтожают[119].
«Иконоборцы громят собор Антверпенской Богоматери 20 августа 1566 г.». Франц Хогенберг
Два дня спустя Клаф сообщал, что разрушительное иконоборчество распространилось по Зеландии и далее, включая Флиссинген, Мидделбург, Гент, Мехелен, Лиер, Берген-на-Зоме и Бреда́[120]. Такая «иконоборческая ярость» стала следствием религиозного и политического напряжения в этом регионе. Антииспанские настроения вкупе с реформационным богословием бродячих проповедников, привлекавших все большее число слушателей к середине 1560-х гг., создали поистине взрывоопасную смесь. К голландскому протестантскому духовенству присоединились проповедники Реформации из Франции, Германии, Швейцарии и Англии, и все больше речей подстрекали слушателей к яростному уничтожению католических святынь и реликвий. 10 августа 1566 г. после проповеди, прочитанной Себастьяном Матте в Стенворде[121], погромщики ворвались в монастырь и уничтожили образы в его церкви. Сходные события произошли в Байёле и Поперинге[122], где вспышки иконоборческого движения подогревались евангелистскими проповедями с критикой католической церкви, папы, ложной религии и идолопоклонства. Некоторые иконоборческие выступления были спонтанными, но их самые яростные и разрушительные инциденты нужно рассматривать на фоне более широкого процесса очищения голландских церквей от образов. Как утверждалось, это делалось для очищения религии в этих зданиях и сосредоточения на проповедовании и восприятии Слова Божьего[123].
Гравюра на дереве, изображающая разрушение католических образов, из «Книги мучеников» Джона Фокса, 1563 г.
Вынос икон из церквей или их уничтожение четко указывают на связь богословия Реформации с ее практическим воплощением. Иконоборчество отражало привыкание людей к сопротивлению традиционной религии и служило средством завоевания умов и сердец. Королевские предписания, которые сопровождали Реформацию английской церкви в эпоху правления Эдуарда VI и Елизаветы I, приказывали священнослужителям «…удалить, полностью вывести из употребления и уничтожить все святыни, покрова святынь, все столы, подсвечники и запасы воска, рисунки, картины и все другие свидетельства ложных чудес, паломничеств, идолопоклонства и суеверий, чтобы не оставалось памяти о них на стенах, оконных стеклах и где-либо еще в церквях или домах; убеждать всех своих прихожан сделать то же самое в их домах. Кроме того, церковные старосты за счет прихожан должны были обеспечить в каждой церкви и в подходящем месте достойную кафедру, которую следует содержать подобающим образом для проповеди Слова Божьего»[124].
Этот процесс был двояким: памятники идолопоклонства требовалось уничтожить так (по крайней мере, в теории), чтобы исчезла даже память о нем, и одновременно проложить путь для введения реформаторского богослужения, при котором проповедь и соответственно кафедра занимали главенствующее место. В той части «Книги мучеников» Джона Фокса, где описывается правление Эдуарда VI, в издании 1563 г. один и тот же посыл представлен как в тексте, так и в образе. В правом верхнем углу страницы изображены паписты, грузящие свои «ничтожные вещи» на корабль католической веры, а король вручает Библию своему духовенству и знати в нижнем левом углу. Костер сверху на заднем плане превращает в пепел последние остатки папистских предрассудков, папского идолопоклонства, а кафедра на переднем плане представала средством проповедования Слова Божьего[125][126].
Если предназначение и способ физического и духовного преображения церковных зданий были понятны, то каковы же были побуждения этого разрушительного порыва? Благочестие видения и созерцания, «зрительное благочестие», было центральным столпом позднесредневековой религии[127]. Изображение, так же как устное или письменное слово, вело верующего к встрече с Богом. В зрительном контакте присутствовала непосредственность встречи, которая позволяла материальному объекту стать для мирянина своего рода «книгой» и средством обучения неграмотного. Этим обосновывал место образов в церквях папа Григорий Великий, что стало общим местом в сочинениях позднего Средневековья. В 1286 г. Гийом Дюран[128] объяснял, что, «когда формы внешних объектов проникают в сердце, они некоторым образом рисуются там, потому что мысли о них и есть их изображения». Великопостная практика сокрытия икон, продолжал он, являла собой аллегорию сокрытой божественной природы Христа во время Страстей Господних
