Краткая история попы - [46]

ГЛАВА 29. Павлин

Жил на свете некий барон де мулен, пишет в своих «Анекдотах» Тальман де Рео[119]. В молодости он был большим шутником. Отправляясь на прогулку в карете, он имел обыкновение надевать на задницу маску и демонстрировать ее прохожим вместо лица. Как-то раз, желая отделаться от назойливой просительницы, явившейся одолжить у него денег, он высунул из-за полога свой зад. «Его голос шел из глубины постели и как будто принадлежал больному; он кашлял и пукал, и эта женщина сказала: «Я вижу, что мсье очень плох, у него такое зловонное дыхание». Да-да, есть и такая разновидность зада, знакомьтесь: зад- озорник, зад-затейник, шут гороховый — мы встретим его еще не раз.

Как правило, человек оголяется в знак протеста. Британские футбольные хулиганы, не стесняясь, выставляют напоказ голые задницы на стадионах. Так же ведут себя некоторые рокеры — например, гитарист группы AC/DC, демонстрирующий изумленной публике два бледных, усыпанных веснушками полушария. А мюнхенские домохозяйки, разъяренные бесконечным ростом квартплаты, решили «хором» выставить попы в окошко, изобретя, как написал журнала «Квик», «протестный стриптиз». «Показав все, они ничего не доказали» — так прокомментировал случившееся новый домовладелец. Демонстрация голого зада долго воспринималась как оскорбительный или непристойный жест, но в наше время ситуация изменилась. Впрочем, Швейцарии эти перемены не коснулись. Лет десять назад Федеральный суд этой страны обсуждал, является ли демонстрация ягодиц оскорбительным или неприличным действием. Поводом к такому обсуждению послужила ссора двух соседок, во время которой одна из женщин «продемонстрировала свой голый зад», а поскольку за скандалом с удовольствием наблюдали дети, ее задержали, обвинили в покушении на общественную мораль и осудили. Правда, Верховный суд отменил приговор, посчитав, что «этот жест был, безусловно, оскорбительным и должен быть осужден как таковой, но не может тем не менее считаться непристойным, поскольку детородные органы не были выставлены на всеобщее обозрение». Логично пред^: положить, что, наклонись скандалистка пониже, Верховный суд был бы глубоко оскорблен. В 1993 году сорок австралийцев, раздевшись догола, протестовали в Нэрангаре, на юге страны, против строительства американской военной базы. Фотограф Ассошиэйтед Пресс снял манифестантов со спины: длинная вереница голых задниц красноречиво свидетельствует о накале страстей, что не помешало полиции задержать всех участников — за слишком интимный способ демонстрации политических убеждений.

Некий Жак Шоссон, парижский писец, был в 1661 году приговорен к сожжению заживо на Гревской площади в Париже за содомитские действия и сводничество для придворных (в числе его «клиентов» был Шарль дю Белле, владетель Ивто), которым он поставлял мальчиков — «часто их заманивали обманом или даже похищали». Никого из благородных господ, разумеется, не побеспокоили, а вот Шоссон и его сообщник Жак Пальмье по прозвищу Фабри отправились на костер. Поэт Клод Ле Пти, атеист, развратник и содомит, присутствовавший на жестокой казни, сочинил по этому случаю стихотворение:

Напрасно духовник, держа в руке распятье,

Твердил ему о том, что вечное проклятье

И муки вечные душе его грозят,

Он не покаялся, когда ж огонь, пылая,

Стал побеждать его, упал он, умирая,

И небу показал свой обгорелый зад[120].

Поэта весьма впечатлил жест Шоссона, повернувшегося к небу задом. Ле Пти был человеком низкого происхождения и совсем не богатым, так что, когда он год спустя продемонстрировал такую же независимость суждений в сочинении «Бордель Муз, или Девять девственниц-шлюх», его тоже благополучно сожгли заживо. Эпитафия на смерть Шоссона стала надгробным словом и для самого поэта. Как скажет позднее Жозеф Дельтей[121]: «Я христианин — вот мои крылья, я язычник — вот мой зад».

Читатели, возможно, помнет фотографию, тайно сделанную в октябре 1982 года с крыши в столице Чили — Сантьяго. Десятки раздетых донага политзаключенных стояли у стены в окружении карабинеров, их руки были скованы за спиной, одежда валялась на земле. «Унижение врагов Пиночета» — так был подписан снимок в журнале «Пари матч». Унижение подчеркивала белая тюремная стена, которая как будто всасывала в себя десятки смуглых тел с черными волосами и голыми ягодицами. Люди стояли под палящими лучами солнца, как рабы на турецком невольничьем рынке, а солдаты даже не смотрели на них — их явно не волновала мужская нагота во всех ее проявлениях. А ведь мужчины всегда любили разглядывать друг друга, ходить нагишом, похваляясь своим телом — будь то гаримпейрос в грязных шортах, карабкающиеся по стене золотого рудника в сердце Амазонии, или британские солдаты, обливающиеся водой из ведра в пустыне во время войны в Заливе и охотно выставляющие себя напоказ, и уж тем более футболисты и регбисты в раздевалке до и после матча. В женской среде не часто встретишь такую концентрацию задниц. Мужчинам же, похоже, это очень нравится, нагота сближает их. По той же самой причине новобранцев на медосмотре раздевают догола. Как изящно выразился Гийом Аполлинер в «Подвигах юного Дон Жуана», «их осматривают, как невесту в первую брачную ночь, но они не возбуждаются, потому что слишком боятся».